– Вы, почему не спите, у Вас что-нибудь болит? Может снотворное дать? – Тихо спросила Галя, наклонившись к больной. Она так же тихо ответила:

– Да, болит. Душа у меня болит, и жить я не хочу. Зря меня спасли.

– Галя вспомнила диагноз – попытка суицида. Напилась таблеток, но её спасла соседка, вызвав скорую.

– Нет, не зря. У Вас двое детей, подумайте, что с ними станет, если Вас похоронят.

– Да знаю я, что с ними будет – Светка по рукам пойдёт, а Витька от наркоты погибнет.

Галя поняла, что женщина дошла в своём отчаянии до последнего предела, и тут обычные слова бессильны. Тут нужен священник с причастием и исповедью. Завтра зайду в храм, договорюсь с батюшкой, это богоугодное дело – помогать страждущим, когда медицина бессильна. В её практике уже были такие случаи. Она принесла шприц со снотворным, поставила укол, подождала, когда больная уснёт, и пошла дальше.

Придя домой, Галя занялась домашними делами. Спать совсем не хотелось. Молодых уже не было, зато была полная раковина грязной посуды.

– Вот так невеста у Гены! Но пока он будет слеп и глух к таким мелочам, как немытая посуда, разорённая постель и другие «прелести» семейной жизни. Надо сказать Гене, чтобы снимали квартиру, когда поженятся. У меня просто не хватит сил убирать за всеми.

О Паше она уже не думала, острота впечатлений уже миновала. Она старалась заполнить своё внимание насущными проблемами, и ей это, наконец, удалось. Потом она поймала себя на том, что просто боится ложиться в свою осиротевшую постель, пытаясь избежать приступа тягучей и мокрой от слёз тоски зелёной.

– Так дело не пойдёт! Слезами делу не поможешь. На ночь лягу на Денискину кровать, и высплюсь, как следует. Завтра выходной. Пора стряхнуть с себя это наваждение.

Так она и сделала – положила Дениса на свою кровать, а сама легла в его комнату, и сразу провалилась в сон, успев подумать, какая она всё-таки, молодец.

Утром её разбудил Денискин крик:

– Мама, вставай скорей, папа приехал!

Сначала она подумала, что ей снится сон. Но когда она открыла глаза, и увидела у кровати Пашу, она вскочила, и сразу попала в его объятья. А он, целуя и прижимая её сонную и горячую со сна, всё повторял:

– Почему ты не отвечала на мои звонки? Я уж не знал, что и думать, перепугался за тебя, Галочка моя! Ты выйдешь за меня замуж?

– Я подумаю. А где же Илона?

И тут они услышали диалог из прихожей:

– Почему ты называешь моего папу папой? Это мой папа, а не твой.

– Сначала он был твой, потом стал мой, а теперь он будет и твой и мой. А ты будешь моей сестрёнкой. Я старше тебя на 3 года, поэтому буду тебя защищать.

– Меня не надо защищать, я сама умею драться и царапаться. Если ты забираешь у меня половину папы, значит, половина твоей мамы будет моя?

– Они же не яблоки, чтобы делить их на половинки. Просто у нас с тобой будут мама и папа.

– Но твоя мама мне не родная, а мой папа тебе не родной.

– Если он хороший и мамин муж, значит родной.

– А твоя мама хорошая и добрая? А то у меня была шалава необразованная, так дядя Вася говорил. Она материлась и дралась, как дикая кошка, это тоже дядя Вася говорил.

– Наша мама, самая добрая и лучшая на свете, и она будет папина жена, а он будет мамин муж. А мы с тобой будем брат с сестрой.

– Ну, вот, дети за нас всё и решили, придётся мне стать мамой двоих детей и самой лучшей на свете.

– Троих детей – должны же мы скрепить наш брак, как, и должно быть, у молодожёнов. Я так понял, что у тебя сегодня выходной. Покорми нас, и пойдём все вместе покупать компьютер – без интернета в этой жизни и шага не ступишь.

Пока Галя собирала на стол, дети забрались с ногами в кресло и, сидя рядышком, смотрели мультик по планшету. Паша, стоя под горячим душем, и мысленно рассуждал: