Рядом толкался народ, среди которого было много ребятни – когда еще представится такое бесплатное зрелище! Тут же выжидали и обладатели ледников, то есть потенциальные покупатели. От семьи Йоси, как правило, ходил дед, реже – Семен, поскольку он значительно уступал деду Соломону в искусстве торговаться и договариваться. Дед наметанным взглядом определял среди мужиков хозяев лошадей, то есть тех, с кем и предстояло вести торг. Неспешно, внешне не проявляя ни малейшей заинтересованности, дед подходил к намеченному продавцу, безошибочно просчитав его как наиболее сговорчивого, и заводил с ним обстоятельную беседу про лошадей, про вскрывшуюся Двину, про то, что лед нынче хороший, плотный, про то, как трудно поднимать семью, про перспективы на улов трески и так бесконечно. Беседа текла лениво, спокойно, но в какой-то момент продавец осознавал, что дед именно тот клиент, которого он ждал, и что ему очень повезло иметь сегодня такого покупателя. В конце концов, они ударяли по рукам, и дед шел впереди телеги, показывая дорогу к их дому.

Лед завозили во двор и вываливали у дверей ледника. Дед рассчитывался с мужиком, кричал Семена, и они вместе принимались колоть льдины на куски нужного размера, чтобы их было удобно опускать в ледниковую яму. После этого Люба с женой Семена, потеплее одевшись, спускались вниз и правильно укладывали эти куски в леднике, чтобы они и места меньше занимали, и чтобы получались выступы, на которые в дальнейшем укладывались продукты. Лед лежал в яме до осени, до первых холодов.

Соседки иногда просились в ледник со своими продуктами и часто делали это через Йосю.

– Деточка, спроси у бабы Любы, не пустит ли она на пару дней на лед – одну кастрюльку бы поставить.

Йося с готовностью бежал к бабушке и всегда возвращался с положительным ответом.

Любовь Григорьевна никогда не отказывала в помощи соседям: она пускала «на лед», могла присмотреть за соседским ребенком, одолжить соль или пару луковиц, подсобить с ремонтом. Маленькая и хрупкая, она была сильная и выносливая.

А еще бабушка умела любить. Любовь ее была ненавязчивой и внешне порой никак не проявлялась. Она могла и прикрикнуть на детей, и нашуметь на деда, но всегда была рядом, и в нужный момент вставала стеной за свою семью, за своих детей, за свой дом. Бабушка, как тигрица, стремглав выскакивала во двор, если ей казалось, что ее Йосеньку кто-то обижает. И тогда мало никому не казалось: она хватала внука на руки и, яростно жестикулируя свободной рукой, красноречиво выплёскивала на обидчика все свое негодование. Она не отходила от постели, если кто-то из ее детей болел, носилась по соседям в поисках целебных снадобий, поднимала на ноги всех врачей. Она отдавала себя родным всю без остатка. Она любила их всех. И эта любовь бабушки Любы помогала Йосе жить и ждать маму.

Йося купался в бабушкиной любви, беззаботно плескаясь в ней. Бабушка старалась с лихвой покрыть отсутствие любви материнской. Мальчик видел, как бабушка и дедушка заботятся о нем – не хуже, чем какие-нибудь родители. Взять, например, Генку. Генка – это Йосин друг из квартиры на втором этаже. Его родителям заботиться о Генке сложнее, потому что у него есть еще два брата и сестра. Когда в семье четверо детей, то и любовь надо делить на четыре части, считал мальчик. А он один у бабушки с дедушкой; им больше не о ком заботиться, кроме Йоси, поэтому вся их любовь достается ему одному.

– Бабушка, а почему у вас с дедушкой нет детей? – однажды озадачился Йося. – Вы еще не старые – завели бы себе кого-нибудь, а то у вас только я.