– Никогда не умел танцевать вальс, – словно услышал ее мысли Герасим. – Извини, не смогу тебя пригласить. Пойдем лучше в буфет, там есть лимонад.

Соня с облегчением выдохнула. Пить лимонад в буфете намного приятнее, чем танцевать вальс. Лимонад в семье Фарберов был редкостью. Отец покупал заветные бутылки темно-коричневого стекла к Новому году, на дни рождения детей и, негласно, на Песах.

Пока стояли в очереди в буфете, Соня разглядывала публику. Нарядные женщины в красивых платьях, отделанных рюшами и кружевами, с замысловато уложенными прическами степенно прохаживались по фойе под руку с мужчинами в наглаженных брюках, двубортных пиджаках, в черных, блестящих от гуталина ботинках. В воздухе витали незнакомые ароматы одеколонов и умопомрачительных духов.

Соня украдкой оглядела Герасима. Конечно, он одет не по моде; видно, что эти брюки, как и потертые ботинки, куплены на базаре с рук. Но девушка, как ни старалась, не могла представить своего спутника в большом двубортном костюме с уложенными волосами под бриолином. Он нравился ей таким, как он есть; несовременный образ отличал Герасима от окружающих мужчин.

Зато сама Соня одета в шикарное платье! И когда они с двумя стаканами лимонада и пирожным для Сони подошли к свободному столику, девушка, как бы невзначай, сняла плащ, чтобы окружающие заметили ее наряд. От Герасима не ускользнул этот маневр; он взял у нее плащ и повесил на спинку стула.

– Ты здесь самая красивая! – шепнул он ей. – Честно!

Они сидели в буфете и пили шипучий напиток из граненых стаканов. Соня победно окинула фойе взглядом – сегодня она чувствовала себя королевой. Ей было легко и уютно: она в своем лучшем платье, рядом Герасим, он заботится о ней; сейчас они будут смотреть фильм, который мечтают посмотреть все ее друзья.

Вместе с толпой пара вошла в зал. Кассирша Тоня постаралась выбрать для них самые лучшие места – в первых рядах, по центру, напротив экрана, откуда хорошо видно. Наконец, зрители расселись, и свет погас. Заиграла музыка, и на экране замелькали черно-белые лица. Соня не могла оторваться от происходящего: революционные солдаты скидывают с постамента гигантскую статую царя; толпы пролетариата бегут по улицам Петрограда. Все они – герои! Враги сопротивляются, но революция победит!

Герасим смотрел на экран и видел совсем иное.

…На экране Временное правительство отправляет отряды солдат, чтобы удержать власть. Большевики хотят захватить власть. Военно-революционный комитет обсуждает вопрос о власти. Летят листовки, заседают комитеты – все про власть. Всем нужна ВЛАСТЬ, чтобы подавлять, чтобы властвовать! Сколько разной власти он повидал – и что? Люди рвались к власти, забывая обо всем, разрушая то, что было построено, создано трудом нескольких поколений, оставляя после себя разруху и страдания простых людей.

…Голодные люди с осунувшимися лицами в очереди за хлебом; фунт хлеба, полфунта, четверка, осьмушка; голодные женщины и дети лежат прямо на улице, идет снег. И память сразу воскрешала плен, голод, изможденные лица умирающих от истощения людей. Разве это можно забыть?

….Солдаты и матросы ворвались в Зимний дворец, все круша на своем пути. Мужик в сапогах бегает по кровати, застланной белым атласным бельем, и штыком ворошит одеяла и простыни, раздирая их в клочья. В подвале дворца солдаты прикладами разбивают бутылки с вином, крушат бочки; ото всюду хлещет вино, заливая пол. У всех восставших обезумевшие от радости лица, они восторженно смеются. А ведь все это – и белье, и вино, и посуда – сделали простые люди, которые работали, вкладывали труд и мастерство в создание этих вещей. Зачем же их так варварски уничтожать? Вещи ничем не виноваты перед солдатами и матросами. Только тот, кто не знает цену труда, может так поступать….