– Немцы идут, всех мужиков гребут, прятаться надо!

Гершон хотел было побежать в дом, предупредить братьев, но Лея успела толкнуть его к Матесу и Абраму:

– Сынок, спасай братьев, бегите в рощу!

Матес и Абрам хотя и были еще подростками, но физический труд сделал свое дело: мальчики были рослыми, рано раздались в плечах и выглядели старше своих лет. Мать быстро сообразила, что немцы не будут разбираться, сколько кому лет, и рисковать не могла.

Старших сыновей Лея предупредить не успела. Пока она бежала к дому, солдаты уже ввалились во двор. Не слушая мольбы матери, они прикладами вытолкали Соломона, Баруха и Мойше из дома и погнали по улице. Лея бежала за ними до самой площади. Там уже шла сортировка рабочей силы: юнцов в один ряд, взрослых мужиков в другой. Высокий грузный офицер с блокнотом в руках ходил вдоль шеренг, пересчитывал мужиков и переписывал их имена. Вокруг толпились родные; они гудели и выкрикивали мужей, сыновей, отцов, стараясь привлечь их внимание. Многие понимали, что больше они не увидятся.

Тем временем офицеры сгрудились, о чем-то посовещались. Грузный немец с блокнотом вышел вперед и объявил собравшимся, что можно принести все нужное для отправки мужчин в Германию. Женщины побежали по домам и вскоре выкладывали перед офицерами принесенные вещи. Немцы деловито копались в пожитках, отбирали и уносили понравившиеся им вещи. Подошли подводы, запряженные тощими лошадьми; на них погрузили согнанную рабочую силу и под крики и вой оставшегося народа повезли по направлению к Гродно. Когда подводы выехали с площади на улицу, с одной из подвод вдруг соскочил человек и побежал во дворы. Немцы поздно среагировали, скинули винтовки, начали стрелять.

– Это же Мойше! – крикнула стоявшая рядом с Леей девочка. – Мойше Тарловский!

Лея тоже узнала в бежавшей фигуре своего сына. Она не могла поверить своим глазам, стояла, затаив дыхание, и молила бога, чтобы он отвел пули от ее мальчика.

Больше своих старших братьев Гершон никогда не видел. Мойше действительно удалось бежать, но в Крынках он так и не появился. Про Соломона и Баруха доходили противоречивые слухи. По одним – работа в Германии была настолько тяжелой и непосильной, что мало кто из увезенных земляков пережил военные годы. Но Гершон хотел верить в другую версию. Доходили вести, что некоторым из вывезенных из Крынок мужчин удалось бежать, и члены еврейской общины Германии сумели вывезти их из охваченной войной Европы в Америку.

Гершон пережил еще одну облаву, но на третий раз ему не повезло. Немцы ввалились в дом неожиданно, рано утром, когда семья садилась за стол. Лея попыталась заслонить собой сына, но Гершон решительно отодвинул ее и шагнул вперед – нет смысла противиться и провоцировать насилие, тем более, когда рядом мать и младшие братья.

Гершон попал на подводу к взрослым мужчинам. В сопровождении конного конвоя их довезли до железнодорожной станции, где потянулось долгое ожидание. Через сутки подошел состав, мужчин загнали в товарный вагон, и поезд двинулся в сторону Германии. Для Гершона потянулись томительные годы немецкого плена.

В течение первого года пленных использовали на самых разнообразных работах. Гершон трудился на полях и на стройках, разгружал вагоны, ремонтировал дороги. Со временем практичные немцы разделили людей на группы, в зависимости от того, где их труд можно использовать более эффективно. Гершона, в совершенстве овладевшего кожевенным ремеслом на фабрике «Фиш», сначала определили в скорняжный цех, а со временем переставили на обувное производство, где тачали сапоги для кайзеровской армии. Там он и познакомился с Яковом.