Евразийцы, восприняв Чингисхана за православного русского царя, в большевистском погроме прозрели проявление исконного русского духа и ждут чудес от ленинской мумии.

А дело в том, что произошедшее в России – не „скачок из царства необходимости в царство свободы“, по Марксу, ничуть не Великая французская революция, и никак не Чингисхан на русский лад, по-евразийски, а нечто совершенно другое.

Русская революция – это экспроприация в Фонарном переулке[16] во всероссийском масштабе.

Не политические партии, а преступное сообщество из революционного подполья воровски захватило власть над ста сорока миллионами русского народа. Этой преступной шайке так же нужны идеи, как взломщику лом, разбойнику топор, как нужен яд для отравы.

Ленин был отъявленным плутом прежде всего. Вся напряженная его воля была направлена на то, чтобы обмануть, одурачить и вдоволь наглумиться над обманутой жертвой.

Революционные приемы сводятся к одному: привить людям ненависть, разжечь в них злобу, стравить между собой и использовать все это в свою пользу. Обострение классовых противоречий, углубление революции заключалось ни в чем другом, как в натравливании солдатских масс на своих офицеров, крестьян на помещиков, бедноты на богачей, прислуги на господ. Разжигание ненависти, натравливание темных народных масс совершенно такое же, как при еврейских погромах и армянской резне, – вот сущность их идей, остальное – ложь»…

Не менее ясно и без «ученых экивоков» профессор И.А. Ильин установил и «первопричину всех причин»[17]:

«Россия рухнула прежде всего от государственного невежества, царившего и в простом народе, и в радикальной интеллигенции. От общего невежества, от необразованности и темноты. Но еще более от политического невежества; от политической бессмысленности в народе и от государственного невежества русской интеллигенции».

В народе царило и теоретическое, и политическое практическое невежество. Радикальная интеллигенция теоретически что-то «знала» и понимала, но в деле государственного опыта и строительства отличалась полным невежеством.

С развязной самоуверенностью дилетанта она протолкалась к государственной власти и ухватилась за нее… и потерпела жестокое трагическое крушение…

И вот весь ход русской революции определяется тем, что интеллигентный, но безвольный радикал, включая сюда партии эсеров и меньшевиков, был сброшен неинтеллигентным, но волевым революционером-большевиком.

Это была смесь из революционно-профессиональной «полуобразованности» и просто народной необразованности, из полууголовных революционеров и полуреволюционных уголовников.

Но зато это были люди трезвые, прозаические, реальные, люди жадные и чёрствые. Они достаточно уже насиделись в революционном, тюремном и социальном подполье, им надоели последние роли и социальные пайки. В их душах все было грубо, элементарно и пошло.

И когда октябрьский переворот был ими совершен, тогда в их ряды повалила вся та масса невежественного радикалья, которая накапливалась по щелям старой России и накапливала в своих душах завистливость „подполья“ (в смысле Достоевского): тупую злобу и гложущую ненависть плебея, духовно не справляющегося со своим низшим рангом…

Неустроившиеся семинаристы, недоучившиеся студенты, писаря, фельдшера, школьные учителя, фармацевты, приказчики, конторщики, почтальоны, „квалифицированные“ рабочие и всевозможный третий элемент (пресловутые земские статистики из политических ссыльных)… Из них-то и вербовался тогда основной кадр коммунистов – всех этих „кожаных“ комиссаров, револьверных комендантов и одержимых товарищей.