«Продолжение» подразумевало, что в какое-то время она его прервала – возможно, в нарушение рекомендаций. Упоминание первого медикамента наводило на мысль о предположении Лу Шермана, что пациентке он снова понадобится.

Выбор халдола обычно приходится на случаи, когда на горизонте маячит перспектива тяжелого расстройства.

Нет ничего, что так или иначе подтверждало бы соблюдение Зельдой прописанного ей курса. Единственная причина, по какой она в итоге оказалась в университетской клинике, – это территориальная близость к Бель-Эйр.

– Примечателен адрес, – указал Майк Неру. – Бульвар Сансет, Беверли-Хиллс. Дома там не каждому по карману, а у нее вид явно не богачки.

– Отель «Беверли-Хиллс», – конкретизировал я. – Она там жила в коттедже.

– Вы шутите? Ого… То есть когда-то она в самом деле была при деньгах. Удивительно: я-то думал, это описка… К нам она поступила как «бездомная».

– Сейчас-то она, похоже, ею и является. Как установили ее личность?

– Копы идентифицировали ее по отпечаткам пальцев и указали имя. Опираясь на него, мы подняли наш архив и нашли учетную запись.

– Здесь упомянут ее сын. Она что-нибудь говорила о нем?

– Ничего. Просто голосила, чтобы ее освободили. Как и все, кто подвергается подобному приводу. Тогда я ввел ей ативан, и она подутихла. В отличие, кстати, от некоторых других. Ночка выдалась еще та.

На пути домой я заехал к себе в офис и разыскал там свои записи по Овидию. В них я нашел название его подготовительной школы, а также имя учительницы – Джанет Робер, – и позвонил.

Мне повезло: она по-прежнему работала там, да еще и сразу нашлась (я попал как раз на перемену). Кто я такой, она понятия не имела, но в ее голосе зазвучали теплые нотки, стоило мне сказать, что я когда-то был психологом мальчика.

– Овидий? Конечно, я его помню: яркие ученики остаются в памяти. Если не секрет, в чем причина вашего звонка?

– Я его ищу.

В общих чертах я описал ей причину, упомянув, что Зельда испытывает проблемы эмоционального плана, о которых я распространяться не могу.

– Проблемы? – Джанет Робер вздохнула. – Честно сказать, доктор Делавэр, меня это не удивляет. Школу она посещала лишь несколько раз, а когда появлялась, у меня было ощущение, что она старается… казаться нормальной. Но это, как бы сказать… не вполне выходило. Вы меня понимаете?

– Ее старание бросалось в глаза.

– А заканчивалось нервозностью. Как будто она сердилась на то, что у нее не получается… Кто-то говорил, что она актриса.

– Да, она действительно ею была.

– Что ж, в таком случае ее исполнительское мастерство меня не впечатляло. Не скажу, чтобы в ней было что-нибудь угрожающее; скорее наоборот. Хрупкое, уязвимое. Красивая и очень ранимая женщина. Вы хотите сказать, что Овидия у нее забрали? Если так, то зачем вам его искать?

– Я не знаю, что с ним, кроме того, что он теперь не с матерью. А сама Зельда не в состоянии ничего мне рассказать.

– Даже так? – Джанет Робер встрепенулась. – Звучит посерьезней эмоциональных проблем.

– Вскоре после того, как я осмотрел Овидия, Зельда лишилась работы. Она дала своему сыну у вас доучиться?

– По всей видимости, да. Но как у него все складывалось после того, как он нас покинул и пошел в первый класс, я вам сказать не могу. Такой уж у нас уклад. Контакты обрываются.

– Вы отправляете ребятишек в какие-нибудь конкретные школы?

– Вовсе нет. Дети поступают к нам отовсюду и расходятся кто куда. Кто в частные школы, кто – в государственные. Если у них есть младшие сестренки и братишки, которые потом тоже приходят к нам, родители иногда шлют нам промежуточные отчеты. Вас, наверное, беспокоит, не привели ли проблемы Зельды к домашнему насилию?