В свете костра его лицо было хорошо видно. Лет около тридцати, светлые волосы, закрывающие уши, голубые глаза, густые брови. Подбородок Дакши был маленьким, заросшим темной щетиной, как и впалые щеки. Лицо было худым, сам же он не был излишне широк в плечах, но крепость видна была по мощным рукам и крепкой шее.

– Что было то прошло, – широко улыбаясь, подсел к костру Власка. – Ты, Дакша, слишком уж принципиален, как посмотришь. То девку не тронь, то офицера не пырни… Будь проще.

Дакша посмотрел на круглолицего Власку, улыбка с лица которого не сходила очень редко, а рыжая борода и волосы придавали его физиономии схожесть со свежеиспеченным блином.

– Проще? – хмыкнул Дакша. – Проще некуда. Ладно, если насчет оборотня, то не похоже это на вывертыша. Я соглашусь со всем, что сказал Громобой. Но на всякий случай схожу завтра пройдусь по деревне, да лесу. Погляжу на труп, может чего и узнаю. Но задерживаться нам не стоит, а то могут нагнать.

– Могут, – кивнул Олег, переламывая ветку пополам и выбрасывая ее в костер. – Но кто знает кому хуже будет.

Вновь воцарилась тишина, лишь догорающий костер тихонько потрескивал в темноте, иной раз стреляя маленькими угольками. Больше ни кто ни чего не говорил. Каждый думал о своем. Вскоре Громобой тихо встал, что-то пробурчал в бороду и примостив мешок с пожитками к корням ивы улегся на него. Власка последовал его примеру, а следом уснул и Олег, выбрав спальное место вблизи огня. Гришка тоже спал громко храпя. Дакша посидел у костра еще с пол часа, после чего подложил мешок под голову и уснул.

***

Поднялся Дакша рано. Солнце еще не выглянуло из-за леса. Со стороны реки слышались всплески воды. Олег, Громобой и Власка еще спали.

Потянувшись, Дакша побрел к реке, где стоя по пояс в воде плескался Гришка.

– Доброе утро, – поздоровался он с умывающимся.

Гришка кивнул головой, т.к. сказать ни чего он не мог – был немой.

Дакша уселся на траву, стягивая кожаные сапоги, доходящие до середины голени, скинул штаны из грубой ткани, накидку с капюшоном и серую рубаху, после чего зашел в холодную воду. Река хоть и была точно болотце, но в нее, вероятно, втекало много ключей от чего вода была прохладной. Умывшись, как следует и разбудив дружными с Гришкой всплесками воды остальных, он оделся и пошел собирать ветки для костра.

Вскоре костер разгорелся и вода в котелке закипела. Из сумок достали хлеб, колбасу, сало, соль. В кипящую воду добавили чай.

Завтракали неспешно, Олег с Громобоем о чем-то переговаривались, Гришка сытно рыгал, вновь разваливаясь на траву, чтобы еще с полчасика полежать, Власка ковырялся травинкой в зубах.

– Ладно, – поднялся на ноги Дакша, поправляя меч на поясе. – Пойду до деревни, посмотрю на труп, да поспрашиваю кто чего видел.

– С тобой пройдусь, – поднялся на ноги Громобой. – Люблю утреннюю деревню.

Дома располагались от реки в каких-то ста метрах. Рубленные хаты с соломенными крышами. Единственный двухэтажный дом был у старосты, остальные же были похожи друг на друга, как близнецы. Отличались лишь утварью во дворах, заборами, да сараями.

Деревня просыпается рано и когда Дакша и Громобой вошли в улочку, то крестьяне уже были на ногах. По дороге попалась пара свежих коровьих лепешек, говорящих о небольшом стаде, выведенном пастухом в поля. Где-то кудахтали куры. На заборе сидел кот внимательно смотря на незнакомцев. В одном из дворов молодая девушка вешала белье сушиться. Увидев старика и мужчину она вытерла лоб тыльной стороной ладони и стала смотреть на них так же внимательно, как и кот с забора.

Чуть дальше по улице играла детвора, но при приближении незнакомцев мужичок живо загнал детишек во двор, после чего запер и калитку.