Мне посчастливилось познакомиться с Октавио более десяти лет тому назад. Уже при первом знакомстве этот человек пробудил во мне несомненную приязнь. Вскоре наши отношения переросли в дружеские.

Октавио с Павлом Субботиным

У Октавио был дар располагать к себе людей. Вернее, даже не дар, а некий набор положительных человеческих качеств, которые отличали его от многих других. Он умел, что называется, слушать и понимать людей. Слушать не притворно, не вполуха, как часто делают, чтобы просто не обидеть человека: нет, он по-настоящему сопереживал, пропускал через себя все чужие радости и горести. Несмотря на языковой барьер, на разницу возрастов и менталитетов, ему удавалось очень точно прочувствовать внутреннее состояние человека. Прочувствовать и отозваться на это самым, как мне кажется, уместным образом. Когда кому-то было плохо, тяжело душевно – он умел подобрать такие слова, которые действительно утешали. Причём он находил нужные слова как для подростков, так и для докторов наук. Помогал он не только утешая словами, но и всеми другими доступными ему способами. Например, почти всю свою зарплату, полученную за чтение лекций в Институте и за работу ректором, он раздавал людям[8]. Но всегда делал это так, чтобы они не знали, что это его деньги. Даже вещи, которые ему посылала мама, он почти все раздавал.

В жизни нашей семьи был очень тяжёлый момент – при трагических обстоятельствах погибла мама моей жены. Когда я позвонил Октавио и сообщил ему об этом, он тут же бросил все свои дела и приехал ко мне. Он знал, что в то время у меня не было средств даже на то, чтобы отправить на родину жену, не говоря уже об оплате похорон. Октавио привёз мне деньги и на билеты, и на организацию похорон, и отдал их мне со словами «Паша, не беспокойся о деньгах, отдашь, когда сможешь. Думай сейчас о детях и жене». На поминках Октавио переживал происшедшее и плакал так, как не плачут порой даже близкие родственники, не говоря уже о людях малознакомых.

Я знаю, что он помог очень многим в трудную минуту, причём не из каких-то корыстных побуждений, а просто от чистого сердца. Он очень любил людей. И многие люди его тоже любили.

Октавио был человеком весёлым и раскованным. В начале нашей дружбы это меня даже немного озадачивало. Так, он мог вспомнить и спеть мне какую-нибудь песню прямо в общественном месте, при том что его пение, по-моему, оставляло желать лучшего. Я всегда говорил ему: «Октавио, хватит! На нас люди смотрят!». На что он мне неизменно отвечал: «Паша! Как там дальше поётся? Ну ты же знаешь – давай, подпевай!». При этом смеялся и продолжал громко петь[9].

Детей он просто обожал. Когда к нам на работу приходили мои дети, он сразу забывал все свои дела и занимался исключительно ими. Им он позволял абсолютно всё. На мои замечания он отвечал: «Паша, это же дети!». И дети всегда были для него превыше всего.

Октавио с детьми. Слева направо: Ева Барыкина, Коля Храпченков, Денис Субботин, Октавио

Помню один забавный случай. Мы всей семьёй были приглашены на официальный банкет. Там присутствовали официальные лица, по рангу превосходившие Октавио. Все приглашённые дети сидели за отдельным детским столом. Октавио заметил, что детям скучно, и пошёл к ним за стол. После недолгих разговоров он затеял с ними игру – стали играть в «войнушку», используя в качестве оружия соломинки для коктейлей. Полем битвы стала территория всего ресторана. Конечно, он поддался детям и был «сражён вражеской пулей». И тогда стал настолько натурально изображать ранение, что к нему подбежал охранник. Октавио успокоил его, заверив, что всё в порядке – это, мол, просто игра. В итоге: администрация ресторана в лёгком недоумении, высокопоставленные лица в онемении, дети в восхищении. В восторге был и сам Октавио: ведь дети остались довольны!