КОСТЯ

Та ты заебал! Он сорок копеек стоит.

ГАРИК

Да, бля, не повезло! (Хохочет, кидает разорванный галстук на пол, вытирает о него ноги.)

КОСТЯ

Будешь должен.

ГАРИК

С первой пенсии отдам! Наливай!

Костя разливает всю бутылку по трём кружкам. Они чокаются, давясь, пьют водку залпом, запивают пивом и сразу закуривают.

КОСТЯ

(Парню) А тебе куда надо?

ПАРЕНЬ

Я в милицию иду.

ГАРИК

Куда?! Ты чё, охуел?!

ПАРЕНЬ

Меня нахлобучили месяц назад. Котлы, цепуру забрали… магнитофон. Мне мусора повестку прислали. Нашли грабителей. Надо в мусарню в час – мафон забрать по описи.

ГАРИК

Ого! Бля! (Они с Костей злорадно ржут.)

Становится жарко. Мочевой пузырь работает исправно. Гарик и Костя постоянно шастают, шатаясь, в туалет и обратно в распахнутых куртках, уже не утруждая себя застёгивать мотню на брюках. Они нажрались в хлам. Продавщица пива с опаской на них поглядывает из-за прилавка, опасаясь порчи имущества.

ПАРЕНЬ

Ладно, пацаны. Мне пора, погнал я.

КОСТЯ

Погоди. (Открывает последнюю бутылку водки, разливает её всю по кружкам.) Давай! На коня!

Они, шатаясь, держатся за стол, выпивают залпом, давясь, водку, запивают пивом и вываливаются из пивной на улицу. Яркое солнце слепит глаза. Гарик замешкался на пороге. Зацепился карманом за ручку двери. Костя вываливается из двери и цепляется за него. Гарик падает на скользкий порог. Костя перелетает через него по инерции через весь порог на тротуар. Гарик, поднявшись на колени, пытается поймать Костю в воздухе, спотыкается на скользком пороге и летит вслед за ним кубарем с порога. Они валяются на тротуаре. Пытаются поднять друг друга и опять заваливаются на землю. Парень стоит в дверях, держась за косяк дверного проёма, и наблюдает эту картину.

ПАРЕНЬ

Ни хуя вы нажрались! (Он медленно идёт к остановке трамвая, шатаясь и скользя на гололёде.)

Наконец после титанических усилий Гарик и Костя встают. Они очень медленно, держась за стены домов и заборы, скользя и поддерживая друг друга, изредка падая в снег, перемещаются к дороге. Подойдя к светофору, они видят, как их недавний знакомый ползёт на карачках через дорогу, потеряв шапку, к остановке трамвая. Машины объезжают его и обходят переходящие дорогу люди. Они обалдели от этой картины. Опять поскальзываются и валятся под светофор.

И это было только начало. Путь домой был нелёгок. Последние кварталы Гарик уже не мог встать. Он полз на коленях. Он потерял шапку, перчатки и портфель.

В те времена не было ни газа, ни центрального отопления. Дома топились углём и дровами. И узкие тротуары не посыпали песком от гололедицы. Их посыпали золой из печек. Гарик полз по этой золе, стирая брюки до дыр. Последние брюки. Когда он наконец дополз до своей калитки, долго не мог встать. Казалось бы, он уже подтянулся по деревянным воротам, но неведомая сила кидала его из стороны в сторону, и он валился в сугробы палисадника вновь и вновь. Снег набился за шиворот, таял и стекал по телу холодными струями. Гарик открыл калитку и упал на входе. Его дом был в глубине двора. Он полз к нему, и соседи видели в окна эту картину. Ему было всё равно. Он подполз к дому. Его дико мутило. Он не стал вваливаться в дом. Решил проблеваться и, шатаясь, держась за деревья, переместился за дом, в сад. Там стоял деревянный сортир. Гарик ввалился в него. Его начало рвать. Он провёл над очком целую вечность. Всё было вырвано. Но организм всё делал судорожные попытки вывернуть ещё что-нибудь из желудка. От непрерывных спазмов болело горло и всё внутри. Он надорвал диафрагму. Изо рта текла бурая жидкость. Гарик думал, что это кровь. Но это была желчь. Нечем было рвать, и он вырыгивал желчь. Ему было дико плохо. В глазах всё рябило. Как в телевизоре без антенны. Он видел реальность как белый шум.