ХУДОЖНИК

Бля-я-я-я… (Сильно затягивается дымом.) Наташу из бухгалтерии знаешь?

ГАРИК

Ну… Видел, наверное. Там много баб.

ХУДОЖНИК

Ну такая. Супер-пупер. Вся из себя. Брюнетка. Волосы длинные.

ГАРИК

Взрослая.

ХУДОЖНИК

Да. Вот сука, попал я с ней.

ГАРИК

А чё?

ХУДОЖНИК

Да повёлся, дурак, её выебать. Вчера… Она сама живёт. Сначала всё ничтяк, приехал к ней в гости вечером. Попили вина. Сосаться начали. Смотрю, она плывёт. Трогаю – трусы мокрые. Думаю: ну, давай. Завалил её ебать. Засадил, а там пиздец! Пизда огромная, как у лошади. Вообще не чувствую ни хуя. Подёргался, хуй упал на хуй. Вот блядь. В натуре. Как я повёлся на неё? Сука, на хуя ты мне глазки строишь с такой пиздой огромной? Косяк! Полная лажа! Только вечер убил. Там у них Ленка есть… Молодая такая, страшненькая. Она замужем. Но та ебётся, как швейная машинка. И позы меняет в процессе. Вообще пиздец. Я её тут в перерыв обеденный постоянно шпилю на матрасе. Она некрасивая, но в постели – огонь…

ГАРИК

Это такая в очках больших, как у Тортиллы? Стёкла толстые.

ХУДОЖНИК

Ну да… Она просто бомба. А я на эту тварь повёлся…

Гарик понимает, что художник просто опозорился. Поник его ненасытный стручок в великой пизде. «Странно, – думает он, – у художника такая жена красавица. Как свежая роза.

А он трахает всё, что шевелится вокруг. Всё корявые невзрачные простушки. Странно это всё, странно». И вообще, парням явно неприятно это всё слушать, но хочется курнуть. Художник это чувствует и наслаждается своим превосходством. Он ещё долго говорит и курит, потом наконец снисходит к пожеланиям и чаяниям трудящихся.

ХУДОЖНИК

Чё, курнуть хотите?

СЛАВИК

(Сразу оживляется.) Да. Давай накуримся.

Художник лезет на стеллажи с банками краски и достаёт из укромного местечка уже забитую папиросу.

ХУДОЖНИК

Погнали выйдем. (Кивает на небольшую дверь в углу мастерской.)

Там находится небольшой уютный дворик. В нём царит запустение. Огромные старые деревья, разросшиеся кусты, на старой плитке, заросшей мхом, беспорядочно разбросаны бруски, рейки, ржавеющие листы железа для стендов наглядной агитации, банки из-под краски, стёкла и прочий творческий хлам. Парни становятся у двери в тени большого клёна. Художник облизывает кончик папиросы, чтоб влажная бумага дольше тлела и медленнее горели угли гашиша, и взрывает косяк. Они по очереди медленно курят, от души кашляют, добивают косяк и закуривают по сигарете.

СЛАВИК

Надо покурить.

ХУДОЖНИК

Ага…

Гарик смотрит на залитую солнцем зелень и чувствует, как медленно разливается внутри волна душевного уюта. Картинка останавливается. Сама жизнь замирает. Всё замедляется полностью. Гарик наблюдает за большим пауком с крестом на спине, сидящим в центре ажурной паутины, над козырьком двери.

ХУДОЖНИК

Ну что? Поменяло?

СЛАВИК

Да аж разобрало… Весь мозг на атомы…

ХУДОЖНИК

Дурь достойная. Теперь вообще работать облом.

Гарик пускает струю дыма на паука.

ХУДОЖНИК

Я его иногда тут шмалью накуриваю. Он тогда мне такое плетёт, охуеешь. Чё, заварить кофе?

ГАРИК

Давай.

СЛАВИК

Да какое кофе?! Погнали отсюда.

ГАРИК

Куда?

СЛАВИК

Есть тема.

ГАРИК

Так я ж на работе.

СЛАВИК

Погнали к твоему начальнику. Я отмажу тебя.

Кабинет коммерческого отдела. У окна сидит начальник. Перпендикулярно ему напротив друг друга у противоположных стен за столами сидят девушка и мужик, у которого собака с бородой. Они о чем-то беседуют. Входят Славик и Гарик. Все замолкают. Начальник почтительно привстаёт и протягивает Славику руку. Славик пожимает её.

ЛЯШОВ

Какие люди! Как у вас дела?

СЛАВИК

Да нормально. Тут надо порешать вопросы кое-какие… Отпустите его? (Кивает на Гарика.)