Когда нашли труп Зенкиной на следующий день с утра он поехал на вскрытие. Поблукал по территории больницы, пока не нашел морг за зданиями кочегарки и прачечной. Николаич стоял на крыльце в зеленой униформе и в перчатках, курил. Саше он не удивился, кратко кивнул, бросил окурок в старую биксу у крыльца, пошел в секционную. Саша, помедлив, прошел за ним.

В моргах он раньше не был, видел их только в фильмах, американских: сверкающие белым кафелем лаборатории с операционными лампами, почему-то, синего цвета, с выезжающими из холодильника ящиками для хранения трупов, накрытых белыми простынями.

При входе его любопытство оглушил запах формалина и человечины, на глазах навернулись слезы, желудок свернуло, и он на минуту утратил возможность говорить, казалось, стоит приоткрыть рот, и ядовитая субстанция заползет в него. Николаич тем временем подошел к металлическому столу, стоящему у окна, замазанному на две трети белой краской.

– Иди, покажу, – Саша, перебарывая неожиданное недомогание, подошел к столу, на котором лежал труп. Стараясь не смотреть на кучу органокомплекса у ног трупа в луже с красными разводами, он глядел на предварительно вскрытое санитаром тело – зияла вырезанная грудина, скальп был снят и лежал на лице покойной, на его атласной поверхности имелись сине-красные разводы.

Николаич взял в руки какую-то желтую шершавую крышку, и показал на ней отчетливую, как на фанере, вмятину, прямоугольной формы, примерно два на пять сантиметра, от углов которой, пересекая всю поверхность, шла извилистая трещина нежно-розового цвета.

– Перелом свода черепа, – Николаич потрогал край вдавленности, – а это – след от повреждающего предмета, ничего не напоминает?

Эксперт внимательно смотрел Саше прямо в лицо, Саша пожал плечами.

– Смотри сюда, – Николаич браншами ножниц указал на голову трупа, где из спила торчало нечто серо-розовое с черно-баговыми разводами, – это – кровоизлияние под твердую мозговую оболочку…

Смотреть на это было выше его сил, Саша переводил взгляд на металлический подголовник под плечами трупа, второй секционный стол, с подтеками то ли ржавчины, то ли крови, на зеленые стены с отваливающейся штукатуркой, на разбитую мелкую коричневую плитку под ногами. На полу между столами от раковины тянулся черный шланг, конец которого был закреплен проволочным крючком у края стола с трупом Зенкиной Лены.

– Не менее семи ударов в теменную, лобную и затылочную часть головы, а также кровоподтеки в области левого и правого пястных суставов, ссадины …– голос Николаича явно куда-то уплывал.

В секционную зашел санитар в несвежей медицинской пижаме, в руках он держал пару поношенных покрывал, которые кинул в угол около стола.

– Это з-з-зачем?– выдавил из себя Саша, санитар вынул изо рта сигарету и охотно начал объяснять:

– Так это, зашивать сейчас буду. Ее ж без одежды привезли и без покрывала, а живот надо закрыть чем-то. Вот я от других покойников тряпки-то взял, сейчас органы назад положу, потом покрывалом прикрою, чтоб через швы не вываливались, а уж потом шить буду.

Саша выбежал из морга, ему хватило сил, нагнуться над кустами, он пережидал, когда желудок вернется на место, а вместе с ним и перевернувшаяся земля. Потом он долго отплевывался и утирался руками.

Николаич сидел на лавочке у крыльца уже в халате, с видом глубокой задумчивости смотрел через дым сигареты на летающую вокруг него осу.

– Нашатырь дать? – также через дым он посмотрел на взмокшего Сашу, тот, не глядя на эксперта, помотал головой.

– Пойдем, покажу, где умыться. Да, и забыл сказать, мазки я изъял, хоть ты про них ничего не написал в направлении. Мазки-то тебе нужны или как?