Это был слон.

Он тут же увидел слона, подаренного правителем и так нелепо погибшего. Эти камни и детали мгновенно обрели целостность, словно волшебная сила – не оживила, но наполнила их смыслом. Осмысленный камень? Мертв ли он?

Раздумывать об этом можно будет и потом, во время дхьяны[10].

А пока надо было все-таки где-то укрыться от пыльных вихрей, охватывающих тело со всех сторон, наполняющих одежду горячими и колючими змеями.

Но монах не мог теперь оторваться от камня, обретшего смысл. Только дисциплина познания и заставляла монаха следовать за ощупывающей рукой, а не бежать в укрытие.

Как уже не раз случалось, монах сразу вошел в состояние делания. Это умение он смог приобрести в Наланде, где провел годы, обучаясь у Шилабхандры.

Он снова думал о слоне, подаренном махараджей Харшей. Слон не сумел одолеть реку. Или не захотел ее одолевать… Разбойники загорелись захватить именно слона с паланкином, в котором по желанию царя должен был возвращаться на родину мудрый монах, одержавший много побед в диспутах с брахманами, – словно раджа истины. Что было совсем не так, и монах прекрасно понимал это. Сказано, чем может владеть монах: кашая[11], еда и питье, постель, утварь и лекарства. В повозках были книги, изображения и изваяния, монастырские чаши, ароматные палочки для курений. И все это можно считать тоже и пищей, и лекарством. И все это уже принадлежало сангхе, монастырю в Чанъани[12], куда держал путь караван. Принять в дар белого слона монах согласился лишь с одной целью: передарить его императору Поднебесной.

И еще монах подумал о слоне из знаменитой джатаки[13], который жил одиноко в лесу, питаясь листьями и побегами лотосов, росшими в лесном озере, и вышел в окружавшую лес пустыню, услыхав зовы о помощи: там страдали люди, изгнанные злым царем; и слон пожертвовал собой, велев завялить свое мясо, а из внутренностей сделать бурдюки для воды, и так пересечь пустыню в указанном им направлении.

Но что делает здесь этот слон?

А может, это такой же слон, как и тот, к которому я прибрел еще по пути в Таньчжу?[14] Да, это было в Капише[15], где есть гора Пулисара[16]. В горе столь силен дух слона, что она принимает его облик, и место называется Каменный Слон. Там царь Ашока[17] воздвиг ступу Каменный Слон.

Рука двигалась дальше и снова нащупала некие волны, и монах вспомнил волны на Ганге, перевернувшие лодки. Все уцелели, достигли берега, но драгоценные письмена намокли, и пришлось все срочно сушить, а что-то даже и переписывать. Благо там неподалеку был монастырь, чей настоятель уже прослышал о путешествующем мудреце из далекой Тан. Его монахи дружно взялись за дело, рассевшись на каменных плитах во дворе.

И вот уже рука ухватилась за толстый каменный лист – или это было ухо слона? Несомненно. Рука скользнула дальше и напала на мелкие бугорки, их было множество, как если бы странник вдруг вышел на кочковатое место или ступил на солончак, – на западе Таньчжу в тамошней стране Саураштра[18]. Он даже почувствовал особенный запах соли, которую там добывали после сезона дождей, в октябре, откачивали из болотистой местности воду, соль собирали в кучки и сушили.

Там он поднялся на гору Уджджьянта с монастырем на вершине. Монастырь был высечен в самой горе, поросшей густо лесом с родниками и ручьями. Песни птиц и хладный клекот родников и ручьев навсегда запомнились ему…

Внезапно пальцы наткнулись на… на червячка солнца. И он отдернул руку, словно обжегся. И уже все понял. Мгновенно слон, солончак вблизи монастыря на горе Уджджьянта, весь путь от Чанъани до Таньчжу и по Таньчжу и наконец сюда, весь путь с великими пустынями – Большой Песчаной