– Как великодушно!

Это и вправду великодушно. Скофилд мгновенно подсчитал в уме: его годовой доход будет составлять пятьдесят тысяч долларов.

– Чистейшей воды расчет. Эти деньги удержат вас от соблазна заработать на издании ваших мемуаров в виде книг и статей, посвященных событиям вашей жизни и работы в качестве сотрудника отдела консульских операций.

– Понятно, – протянул Скофилд. – За последнее время вышло в свет немало этого добра. Марчетти, Снеп и другие… Верно?

– Совершенно верно.

– Вы хотите сказать, что, будь и на их счетах определенные суммы, они не написали бы того, что все-таки написали?

– Побудительные мотивы бывают различны. Но мы не исключаем такую возможность.

– Так исключите! Я знаю этих людей.

– Вы отвергаете предложенные деньги?

– Нет, черт возьми! Я возьму их. Когда я решу писать свои мемуары, то вы будете первый, кто об этом узнает.

– Я не советую вам, мистер Скофилд. Это запрещено. Вас неминуемо приговорят к сроку заключения.

– А если вы проиграете в суде, то могут последовать иные пенитенциарные меры. Предположим, выстрел в голову, например, когда я буду проезжать в машине… Или что-нибудь еще в этом роде.

– Законы справедливы, мистер Скофилд, и я не могу представить себе то, о чем вы говорите.

– Зато я могу, мистер Конгдон. Загляните в мое досье. Я проходил обучение вместе с одним парнем из Гондураса. Я убил его в Мадриде. Он был родом из Индианаполиса, и его звали…

– Меня не интересует прошлое, мистер Скофилд, – резко прервал его Конгдон. – Я хочу лишь, чтобы между нами было полное взаимопонимание.

– Оно есть. Можете не беспокоиться. Я не пойду против безопасности. У меня больной желудок. К тому же я уже не тот храбрец, что прежде.

– Послушайте, Скофилд! – Помощник государственного секретаря откинулся на спинку кресла. Он был доволен. – Я знаю, это прозвучит банально, но наступают времена – для каждого из нас, – когда приходится прощаться с активной деятельностью и оставлять определенные участки работы. Я хочу быть откровенен с вами.

Брэй улыбнулся, но улыбка его была мрачной.

– Мне всегда бывает не по себе, когда я слышу, что кто-то хочет быть со мной откровенным.

– Что?

– Когда кто-то хочет быть откровенным. Как будто откровенность – это последнее, на что ты можешь рассчитывать.

– Но я действительно откровенен с вами.

– И я тоже. Если вы ждете от меня объяснений, то их не будет. Я просто тихо удалюсь.

– Но мы не хотим этого, – возразил Конгдон, подавшись вперед и положив локти на стол.

– То есть?!

– Ни в коем случае не хотим. Человек с вашим опытом просто необходим нам. Всякое еще будет происходить, и мы бы хотели рассчитывать на ваше сотрудничество.

Скофилд минуту изучал собеседника. Затем сказал:

– Но не в штате. И не на оперативной работе.

– Да. Нам необходимо неофициальное сотрудничество. Естественно, что в связи с этим нам хотелось бы знать, где вы проживаете, куда ездите.

– Бьюсь об заклад, вы и так будете это знать. Но в официальных документах не будет моего имени. Я уволен.

– Да. Однако этого пункта не будет в вашем досье.

Скофилд застыл на месте. У него было такое ощущение, что он в сфере наблюдения и договаривается об очень существенном обмене.

– Секунду, мистер Конгдон. Если я вас правильно понял, вы хотите отстранить меня от работы, но так, чтобы никто не знал об этом? И несмотря на то, что со мной покончено, вы намереваетесь поддерживать контакты на постоянной основе?

– Ваши знания нам очень нужны. Вам это известно. И я думаю, мы оплачиваем такие услуги.

– Тогда зачем же мне оставаться у вас в картотеке? Агент 0-5, 0-4 и так далее – это для сотрудников.