Стефани молчала, боясь пошевелиться. Она без труда узнала Эдриана и оттого горло сжала горечь обиды в колючих перчатках. Девушка столько времени сдерживала слезы, что теперь, когда на неё обрушился проницательный взгляд и сквозившая в голосе забота возлюбленного, обмякла. Рядом с ним не хотелось больше терпеть накопившуюся боль. В глазах вновь начали собираться слезы, когда мужчина нежно коснулся её плеча.

– Что случилось? – Эдриан спросил так тихо, будто боялся, что от громкого звука девушка упорхнет в небо, как перепуганная птица.

– Да так… – еле выдавила она, морщась от подступающего всхлипа.

– Нет, никаких «да так»… – мужчина хотел было аккуратно развернуть её к себе, но не стал. Вместо этого он сам обошел девушку и осмотрел. Первым делом взгляд упал на одежду. Чистое и целое платье успокаивало, но вот алеющая щека под тонкими пальцами… – Тебя ударили?

Скривив губы, Стефани кивнула. Эдриан стащил перчатки и сунул в карман. Теплые ладони накрыли её лицо. Они будто принесли с собой долгожданный покой и чувство безопасности. Хотелось верить, что никто не причинит ей вреда, пока мужчина рядом.

– Кто это сделал? – мягко спросил мужчина, силясь заглянуть девушке в глаза. Та смотрела на грудь и молчала, чем беспокоила еще сильнее.

«Если я скажу, то как он отреагирует?» – Стефани разрывалась между тем, чтобы нажаловаться на брата, и тем, чтобы промолчать, дабы избежать скандала.

– Кто обидел тебя? – настойчиво спросил Эдриан, нежно сжав девичье пальцы в попытке отнять от лица. – Кто? Скажи мне.

Мужчина медленно отводил её руку в сторону, чтобы увидеть опухающую щеку. «Раз молчит, значит кто-то из родных. Отец не стал бы её бить. Лорент – точно нет. Значит этот смазливый Филипп! А еще у неё есть дядя…».

Увиденное вызвало приступ ярости. На лице багровела пятерня. В четырех полосах угадывались пальцы. На скуле и челюсти буквально на глазах проступала синева. В скоро времени кожа распухнет, затвердеет, а синяк растянется в виде пятерни.

Мужчина бережно коснулся подбородка и приподнял его вверх, чтобы получше разглядеть последствия оплеухи.

– А что ты сделаешь, если я скажу? – они встретились взглядами. Эдриан смотрел в обеспокоенные влажные от копившихся слез глаза и раздумывал, что сказать. Сомнения пропали. «Это точно кто-то из родных!». Она бы не вела себя так, если бы её ударил какой-нибудь проходимец. Поэтому отвечать надо с умом, так как на самом деле ему хотелось пойти и разобраться с обидчиком. Бить его по щекам до тех пор, пока тот не раскается и не извиниться перед ней.

– А что ты хочешь, чтобы я сделал?

Фраза смутила Стефани. Как-то раз, после очередной несносной выходки Филиппа, которая почти завершилась дуэлью, но отец все уладил, она представляла, как кто-нибудь не поведется на уговоры и хорошенько проучит брата. Кто-то, кто в совершенстве владеет шпагой и отличается истинным благородством. Возможно, Эдриан и мог бы подойти на эту роль. Однако сердце сжимал ужас при мысли, что мужчина, которого она полюбила, и родной брат сойдутся в поединке.

– Ничего, – в сердцах призналась она. – Я не хочу, чтобы ты что-либо делал.

– Но как же так? – возмутился мужчина, не удержавшись. Её укрывательство злило не меньше, того незнакомца, что позволил себе ударить девушку. – Я не могу позволить кому-либо бить тебя. Не могу!

Подобной реакции Стефани боялась больше всего.

– Тогда я ничего не скажу, – она отстранилась. – Потому что знаю, чем все закончится. Скажу имя, и ты пойдешь разбираться. Будет скандал. Ругань. Все закончится глупой дракой с маханием кулаками или же дуэлью, что не лучше. А я не хочу этого… Не хочу!