Для разрушения печати необходима чистота, и даже упавшая с головы волосинка способна нарушить взлом. Голова должна быть чистой как от волос и капелек влаги, так и от посторонних мыслей, но чем ближе работа, тем настойчивее они пролезали в голову. Поток мыслей нёсся бурной рекой. Первые уроки. Три года учёбы и первая разрушенная печать. Бесконечные тренировки между заказами для поддержания практики. Некоторые сцены и вовсе оставляли за собой леденящий душу холод. Эти крики. Эти глаза. И руки, полные чужой крови.

По холодному камню расплылось мягкое полотенце. Сигил аккуратно положил на него два молотка, пару небольших зеркал и сплетённую из магии длинную голубую иглу. Прикасаться к ней можно лишь в особых магических перчатках. Сигил посмотрел на левую руку. Из-под перчатки пробивалась сеть чёрных линий, переплетающихся друг с другом на гладкой коже. Незримый паук плёл магическую паутину. Даже несмотря на защиту, перчатки не уберегали руки полностью. Каждая разрушенная печать наполняла невидимого паука силой, который всё гуще плёл свои сети. Такие же трещины остались на глазах. Поддавшись мимолётному порыву, Сигил слегка приподнял очки, спрятав тонкие брови, взял одно из зеркал и посмотрел в него. От голубой радужки во все стороны расходились трещины, словно кто-то вставил в глаза повреждённые магические кристаллы.

«Шрамы в моих глазах – цена, которую я плачу за каждую вскрытую дверь», — беззвучно прозвучали слова, сказанные одной обеспокоенной подружке. Сигил расставил зеркала в углах, противоположных печати, и поправил их так, чтобы в каждом отражалась печать. Пугающая тишина окружила небольшую комнату. За спиной едва уловимо дышали, но поди разбери, это дышит кто-то один из рыцарей, или они дышат как единое целое. Сигил вновь стянул очки на глаза и посмотрел на золотистый сгусток защитной магии. На печати ловушек нет, значит, она разрушима, но несколько легко пройдёт разрушение зависит от дотошности и могущества волшебника, установившего такую защиту.

Несмотря на разнообразие подходов к созданию печатей, все они подчинялись одному правилу. Чтобы печать не затухла через год или два, волшебник сосредотачивал магию в точках силы – особых местах, в которых концентрируется магия. Таких точек неизменно было двадцать. Сделаешь меньше – и печать окажется слабой, больше – избыток магии уничтожит сам себя. Двадцать точек – это золотая середина, но на этом тонкости не заканчивались. Каждая точка должна попарно поддерживать друг друга, и сплетались точки силы только одного типа. Разрушение печатей строилось от обратного – на разрушении этих связей, и дальше начиналось самое вкусное. В простых печатях все двадцать точек были однообразны. Их как легко сплести, так и легко разрушить. Такие печати разбивались за пять минут, но подобных подарков давно не осталось. Чем сложнее печать – тем больше волшебник оставлял разных пар, и в самых сложных печатях их было наибольшее число, десять. Трудность в том, что связи каждой из пар невидимы, а пронзающие печать линии и символы – ещё один слой обманки и проблем. При помощи иглы каждую из пар требовалось связать друг с другом, не пересекая при этом как созданные волшебником линии, так и сплетённые иглой магические потоки. Ошибёшься и пересечёшь – смерть. Ошибёшься и свяжешь разнотипные точки – смерть. Сигил внимательно всматривался в золотистую печать, выискивая точки силы. Что-то внутри молило о лёгкой прогулке, но внутренний демон жаждал столкнуться с более сложным вызовом.

Возня с точками силы и была главной причиной, почему ремесло Разрушителя печатей доступно лишь избранным. Волшебники совершенствовали магические инструменты, но пока они не вышли на свой пик, в котором достаточно посмотреть на печать через особую призму, которая определит все точки и покажет как грамотно их связать. Острым ум, чутьё, память, интуиция и щепоть удачи. Не будет чего-то одного – и незадачливый взломщик помрёт на первой же печати, если ещё раньше рассерженный мастер не выгонит недотёпу за порог.