– Распутными женщинами и алкоголем, – с улыбкой парировал аргументы сослуживец.

– Закончится это, мой дорогой друг, дырками в наших пьяных головах – покидать часть строго запрещено.

– Риск – дело благородное, сколько ж нам тут лежать надо, так хоть какие-то приключения, – борец ходил вокруг кровати Андрея кругами. – Пошли, полгода женщины не было, три месяца не пил, надо как-то отметить переход в старослужащих.

– Я не пью, к доступным женщинам интереса не питаю, зачем оно мне? – лёжа на койке, рассуждал Андрей.

– А затем, что одного товарища оставлять нельзя в опасных историях, придётся составить компанию, ведь ты меня не бросишь? Опасность – опьянение, которое отрезвляет.

– С каждым днём всё убедительней, мон шер. Давай поспим пару часов и попробуем ещё раз.

Алкоголь Андрей практически не употреблял, «Всё, что меняет сознание, очень вредно для рационального человека». Он старался максимально собирать все данные на окружающих его людей, наблюдал за их поведением и скрупулёзно всё записывал. Алкоголь же притуплял бдительность, развязывал язык. Андрей старался пить через одну рюмку.

– Я всё понял, – заявил сослуживец Андрею на марш-броске, – ты просто боишься, в этом нет ничего зазорного, конечно, если не считать трусость пороком.

– Ты решил пойти ва-банк? – Андрей посмотрел на него с улыбкой.

– Пить ты не хочешь, по теплоте женского тела ты не скучаешь, тут или ты гомик, или ссыкло, – пробежав несколько метров, он почувствовал напряжённую паузу. – Но я думаю – второе, ибо даже гомики любят приключения, – довольный собой, рассмеялся.

Спустя неделю Андрей поддался нескончаемым убеждениям товарища. Солдаты, лихо перепрыгнув через забор, бегом побежали к соседней деревне. Бредя по лесу несколько километров в направлении поселения, бойцы встретили трех крупных местных девушек, собиравших в лесу ягоды, на вид им было от двадцати до тридцати лет, длинноволосы и очень упитанны. Увидев солдат, они широко улыбнулись и подозвали к себе.

– Как дела, служивые? – с широкой улыбкой крикнула блондинка с большой родинкой на щеке.

– А что вы тут делаете, девчонки? – контратаковал Андрей, натягивая фирменную улыбку во все зубы.

– Мины ищем, – рассмеявшись, крикнула девушка низкого роста с большой русой косой. – У вас с собой есть?

– Мины по триста, гранаты по пятьсот, – продолжал Андрей улыбаясь. – Давайте знакомиться.

Самогона было много, Андрей не пил, сославшись на буйное пьяное поведение, товарищ и три девушки с большим удовольствием поглощали самогон, закусывая луком и салом. Сослуживец Андрея был счастлив, периодически играя на гитаре песни про сложную армейскую долю, он отмачивал шуточки:

– Солдат спит – служба идет. Солдат идет – служба идет. Обидно, когда солдат бежит, а служба идет. Но самое обидное – у солдата стоит, а служба идет…

Девушки заливаясь смехом, по очереди подливали солдату самогон.

– А я вообще знаете, как думаю? В армию надо призывать не в восемнадцать лет, а в тридцать. Конкурс будет десять человек на место, проблема уклонистов решится сама собой. Это ж целый год не будет начальника, клиентов, жены, детей, тёщи, ремонта… Зато есть свежий воздух, хорошая компания, можно покататься на танке и пострелять из калаша. И всё на халяву!

– Где же ваши мужики-то все? – Андрею быстро наскучило общество женщин, с нетерпением он ждал, когда они всё допьют.

– Все на вахтах, они два раза в год приезжают, привозят денег – и назад в столицу, а ты чё? Ревнуешь? – громко смеясь, отвечала девушка с большой косой.

– Андрюха! Да чё ты всё о грустном, – пьяненький сослуживец, взяв лук, начал им размахивать, рассказывая очередную историю. – У нас в части дагестанец есть один, весёлый парень, мы с Андрюхой как-то сортировали анкеты призывников, чтоб по алфавиту лежали, у нас в армии везде должен быть порядок, понимаете ли, так вот, наткнулись на вопросы призывникам, а они все простые, типа: «Кто мама», «Кто папа», «Где хочешь служить», а один из вопросов был: «Считаете ли вы себе ранимым человеком», так наш дагестанец написал: «Раним, в плечо».