– Подскажите, – спросил я у официанта, стоявшего на пороге кафе и ловившего такси для кого-то из гостей, – здесь только что была девушка, невысокая хрупкая девушка в одном платье без зонта и плаща… Куда она пошла?

– Простите, сеньор, но я должен был помочь сесть в такси пожилой даме и стоял спиной к ресторану. Не заметил никакой девушки…

Я внимательно оглянулся по сторонам: улицы были ещё малолюдны, хорошо просматривались, кое-где маячили зонты или надвинутые на лицо шляпы, поднятые воротники и кашне… Фигурки в белом платье нигде не было видно. Но куда же она могла исчезнуть? Свернула в проулок? Зашла в подъезд? Или села в машину и уехала? Что она хотела от меня, почему не дождалась?.. Так много вопросов. Не найдя ответа ни на один, мне ничего не оставалось делать, как вернуться в кафе и закончить свой прерванный завтрак. Вскоре к моему столику подсел припоздавший Романов.

Это был представительный молодой человек, модно подстриженный, в строгом европейском костюме и с великолепным знанием испанского. Заподозрить в нём сотрудника советской дипмиссии в Мехико и тем более посланника ГРУ было трудновато. Если он вообще таковым являлся. Я поверил ему на слово, потому что он передал предсмертное письмо моего отца, которое тот написал мне за несколько минут до расстрела. И может быть отец этого Романова был в той самой расстрельной команде, кто знает… Но теперь мы сидим с ним за одним столом в утренней кафешке в Буэнос-Айресе, мирно попиваем кофе с медиалунасами – медовыми аргентинскими круассанами, которые неизменно тут подают на завтрак, и обсуждаем наш дальнейший план совместных действий.

– Вам удалось выяснить точное местонахождение ранчо Апрендиза? – спросил Романов.

– Нет, Пилар оно неизвестно. Почему бы не попытаться это выведать у завсегдатаев его дружка Ортеги, которые прибывают на ранчо чтобы насладиться сатанинскими обрядами? Вы знали, что происходит там?

– Предполагали. Вряд ли соучастники Апрендиза-Гонсалеса сами знают, где это место. Им, наверное, завязывают глаза и везут в закрытых машинах. Посвящённых, думаю, всего несколько человек: пара проводников, помощница Эльза, да и сам Апрендиз. Может быть Ортега.

– Что они там делают с девушками? Зачем это всё?

– Детали мне не известны. Но, судя по всему, Апрендиз «изучает» уровень болевого порога. Если все остальные законченные садисты и извращенцы, у этого вдобавок ещё и «научный подход». Они же создают «высшую расу». И в рамках евгеники интересуется вопросами чувствительности человеческого организма. Ему, видите ли, важно знать: через сколько человек отключится, когда ему без наркоза отпилят ногу, или когда девушка сойдет с ума после группового изнасилования и так далее. Чем благороднее и уникальнее «материал», тем эксперимент становится специфичнее и значительнее.

– Я бы хотел, чтобы для таких, как они, предусмотрели смертную казнь через сожжение на медленном костре.

– Ну, в Аргентине им это точно не грозит. Борман шпигует Латинскую Америку золотом и здесь готовит для своих соратников запасной аэродром. Поражение Германии стало уже очевидно всем, даже высшему эшелону самих нацистов. Вопрос – на чьей вы стороне?

– Я готов сражаться и погибнуть во имя победы над этой коричневой чумой. Даже плечом к плечу с вами. Но скрывать, что ненавижу и вашу идеологию тоже не буду.

– Другого ответа я от вас и не ожидал. Ваш отец завещал вам помнить добро, а не зло. И жить во имя добра и справедливости. Извините, но я, конечно, прочёл его письмо. Он был истинным патриотом. Сумел у самого порога смерти подняться выше своей классовой ненависти. Мне кажется, что эту идеологию разделяете и вы. Мы благодарим вас за ту информацию, которую вы передали нашим товарищам: о судах со стратегическим сырьём, которые вышли из порта.