Так они обычно работали до самого вечера с кратковременными перерывами на еду. Но в этот день их рутинная работа прервалась посещением Баруха.

* * *

Утром Барух проснулся не слишком рано и с удовлетворением услышал, что из открытого окна раздаются гулкие удары молота из кузницы.

– Нужно попозже к ним заглянуть и ускорить работы, чтобы выполнить заказ кадия. – пробормотал Барух и потянулся. – А не перекусить ли мне?

Но позавтракать не удалось. Вбежал слуга и, запыхавшись, доложил:

– Там у входа в дом всадники ждут.

Недовольный Барух поспешил на улицу, но увидев посетителей, выдавил на лице гостеприимное выражение:

– О, я так рад видеть непобедимого Газвана ибн Джабаля. Я только собирался сесть за стол. Прошу в дом, не откажите отведать скромное угощение.

– Неужели ты думаешь, что я войду в дом человека, не почитающего пророка Мухаммеда, и отведаю вместе с ним кусок хлеба?

– Смилуйся, милосердный Газван ибн Джабаль. Я почитаю закон гостеприимства. Зайди просто в дом, отдохни в тени. Я всегда рад услужить тебе…

– Ну что ж, раз готов услужить, то услужи. Я помню, как я помогал тебе отбирать рабов из каравана. Но ты до сих пор не отблагодарил меня за это. А я слышал, что ты выбрал хорошего мастера, который делает тебе булатные клинки. И до сих пор ты не удосужился преподнести мне такой клинок. Может мне отобрать его у тебя? И пусть он у меня делает такие клинки.

– Сжалься, благородный Газван ибн Джабаль. Я только и живу продажей этих мечей, но как только будет готов следующий меч, я его подарю тебе.

– И когда он будет готов?

Барух вспомнил про заказ кадия и покрылся холодным потом:

– Я думаю, что через месяц меч будет готов.

– Хитришь, Барух. Я тебе даю десять дней. Через десять дней ты принесёшь мне меч. На нём должно быть выгравировано: «Во имя Бога, благого и милосердного!» А если меча не будет, то я заберу у тебя сакалиба. Ну а тебя, – здесь эмир усмехнулся, – я щедро награжу. У Ясира аль-Кабира от старости умер в гареме евнух. Я думаю, что твоя кандидатура подойдёт. Ты будешь очень счастлив. Ты будешь лицезреть жён самого Ясира аль-Кабира. Согласись, ведь не каждому дано видеть жён великого эмира?

От такой милости Барух побледнел лицом и неожиданно замочил свои шаровары.

– Смилуйся, о милостивый Газван ибн Джабаль…

Газван ибн Джабаль надменно усмехнулся, повернул коня и напоследок повторил:

– Через десять дней и на мече должно быть «Во имя Бога, благого и милосердного!»

– Воистину не знаешь, что лучше: дружба и покровительство власть держащих или держаться от них подальше, – пробормотал себе под нос Барух, провожая взглядом свиту Газвана ибн Джабаля. – И что же делать? Хотя одну мысль он мне подбросил.

Барух зашел в дом, поменял штаны, захватил двоих вооружённых слуг и направился к кузнице.

Станята заметил Баруха с крыши и вбежал в кузню:

– Он идёт и не один…

Людота быстро спрятал кинжалы, а Деян результаты своей работы, и оба достали заготовки для изготовления следующего меча.

Барух почти никогда не заходил в кузницу, но в этот раз зашёл. Слуги молча стояли за спиной хозяина. Людота и Деян выжидательно на него смотрели, а из-за спины Деяна выглядывал Станята.

– Мне надо, чтобы один меч был сделан через восемь дней, и на нём была надпись «Во имя Бога, благого и милосердного!», а второй меч должен быть сделан через четырнадцать дней, и на нем была надпись «Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед – посланник Аллаха».

– Это невозможно, ведь ты знаешь, что меч можно сделать… – Начал Людота.

– Я не договорил, – прервал его Барух. – Если мечи не будут готовы в назначенный срок, то вот его, – он кивнул в сторону Станяты, – я продам в гарем одного из эмиров, и его там сделают евнухом. А может еще и тебя, – он перевёл взгляд на Деяна.