Дом, если эту громадину вообще можно было назвать домом, располагался плавным полукругом, обнимая внутренней стороной застекленную часть зимнего сада. Два его этажа были так высоки, что даже снаружи чувствовалось, как потолки в комнатах взлетают ввысь, и еще они непременно должны быть украшены восхитительной лепниной. Все оказалось так и даже лучше. Внутри чувствовалось не только величие пространства, но и уют.

– Это супруга господина Власова обустраивала дом. Столько труда в него вложила, – с уважением сказал Георгий, – я сам до сих пор не привыкну к его красоте, хотя мы переселились сюда из Москвы несколько лет назад, еще до….

Но тут Георгий оборвал сам себя, как будто нечаянно коснувшись запретной темы.

Я немного подождала, но Георгий молчал, как немой. Он донес покупки до моей комнаты и только кивнул на прощанье. Ну что ж, в таком доме, как этот, непременно должны быть тайны…. Должны, но не от меня! Журналист я или где!

«Журналист, но не папарацци», – одернула меня моя совесть, но любопытство только усмехнулось. Они никогда не дружили.

Марта вошла в мою комнату сразу после формального стука. Да, вот бывают такие «стуки», которые только кажутся вежливыми, на самом деле они делаются только для проформы. Дескать, я соблюла, но и только…. Так вот, звук стука еще держался в моих ушах, а она уже вошла, окинула мою приодетую в новое платье фигуру, да-да, у меня таки была фигура! Мне опять стало холодно от одного ее присутствия, и я неожиданно разозлилась. И сразу стало тепло!

– Что вам нужно, Марта?

– Мне – ничего, а вот вам нужен цирюльник! – И я даже не посмела улыбнуться на это устаревшее «цирюльник». К тому же этот ходячий холодильник добавил:

– И для вас я не Марта, а Марта Адольфовна!

Я почти ощутимо содрогнулась от ее отчества. Ну и компания: с одной стороны Власов, с другой эта Адольфовна. Уж не дочь ли она…. Хотя для дочери фюрера она слишком молода. Марта мою крамольную мысль «протелепала» и сурово пояснила:

– Мой отец – поволжский немец, и он воевал против фашизма.

– Спасибо, вы меня успокоили.

И мне показалось, что в глазах Марты полыхнул какой-то огонек. То ли смеха, то ли злопамятства. Ну что ж, у меня, кажется, будет время разобраться и в этом.

– Это платье не годится к сегодняшнему ужину. Нужно надеть другое!

– Но я купила только одно, у меня нет другого. А чем оно вам не нравится, Марта Адольфовна? – я с мстительным удовольствием произнесла отчество ледышки.

– Оно слишком… Вы зря его купили, это – наряд для коктейлей. Насколько я знаю, ваша работа не будет связана с присутствием на приемах. Вам нужен деловой костюм и еще пара платьев для семейных ужинов, на которые вас иногда будут приглашать, я думаю….

Вот теперь я растерялась. А ведь она права!

– Что же делать? – я бросилась к пакетам, которые Георгий принес из машины. Марта поспешила за мной, и на какое-то время мы казались подругами, дружно разбиравшими покупки.

– Вот, это вот что? – спросила Марта.

– Брючный костюм, но брюки немного длинны.

– Не беда, я их быстренько укорочу. Примеряйте!

Пока я в спешке примеряла брюки, Марта перебрала блузки и выбрала одну – строгую и белоснежную.

Не прошло и полчаса, как Марта вернула мне укороченные брюки, и на этом ее участие, казалось, должно было закончиться.

– К вам придет сейчас цирюльник.

Она бросила эту фразу безапелляционным тоном и вышла из комнаты. В ту же минуту, как из-под земли появился хромоногий старичок, которого действительно кроме как цирюльником назвать никак нельзя было.

– Юлий Юльевич, – ласково представился старичок, и через секунду я уже сидела на стуле, а над головой моей цокали ножницы.