– На молчуна ваш друг совсем не похож, – не удержалась я.

– Сам удивляюсь; вообще-то наш Женька – наблюдатель. Сидит обычно как добрый сыч в углу, наблюдает, потом съехидничает разок-другой, вот и все. А сегодня… не знаю, что с ним сегодня.

– «Добрый сыч»? Впервые слышу, чтобы сыча считали добродушным созданием.

– Да всяким он был, всяким. Жизнь у него была… всякая, – видно было, что хозяин больше не расположен обсуждать сегодняшнее поведение своего друга.

– Может, пройдем в мой кабинет и начнем работу? – в два глотка расправившись с кофе, неожиданно предложил Власов.

– А это удобно? – невольно посмотрела я в сторону «просто Дарьи и Надежды».

– Мне – удобно, – впервые непривычная жесткость прозвучала в его голосе.

– Зачем они тогда вам, если вы так…?

– А зачем елочные украшения или красивые шторы на окнах?

– Ну, скажите еще – комнатные собачки.

– И комнатные собачки, – даже не улыбнулся Власов, – они не против, поверьте. Еще вопросы есть?

Я прищурилась и внимательно посмотрела на него. Что-то в его лице сказало мне, что он действительно ответит сейчас на любой вопрос. Ну, почти на любой.

– А… ваша жена, где она? Я познакомлюсь с ней? Даже ваш разговорчивый друг только хмыкнул в ответ на этот вопрос.

– Ну и правильно сделал, – и это было все.

А я поставила первую «галочку» в своей памяти.

Когда мы выходили из столовой, чей-то взгляд как будто ожёг мне спину. Я хотела было оглянуться, но Власов небрежно сказал:

– Не обращайте внимания.

«Вот это интуиция! Будь внимательной и осторожной», – посоветовала я сама себе. «Вот-вот, а то расслабилась, эта самая… во дворянстве, – ехидничало мое внутреннее вреднючее «я», – давно ли на рынке стояла с обветренными руками». «Недавно, – согласилась я, – утром, но ведь могу я себе позволить немного расслабиться и отдохнуть!». «Не можешь, – был жесткий ответ, – отработаешь – тогда и отдохнешь!».

– И то правда, – согласилась я, не заметив, что разговорилась вслух.

– Что – правда? – удивленно остановился Власов.

– Никогда не стоит оглядываться, надо помнить сказки, оглянешься – окаменеешь, – не растерялась я, а про себя подумала, кто же это так жег своим взглядом наши спины? «Просто дамам» – это явно не по силам.

– И библию.

– Вы знаете библию?

– Знаю, но понимаю – не всё. Но про Лотта и его жену – знаю. Перечитывал не раз.

– И?

– И, однако, вы здесь.

Я только удивленно подняла брови, я действительно ничего не понимала.

– Я хочу оглянуться назад и записать, чтобы никогда не забыть уже.

– Оглянуться на свою жизнь? – наконец-то догадалась, а внутри себя ругнулась: надо же быть такой дурой, чтобы сразу не догадаться, что богатый дядька, нувориш русского производства задумал написать мемуары. А самому то ли некогда, то ли дара литературного нет. Хорошо хоть трезво оценил свои способности. А то бы книжные полки украсились еще одним «мэканьем и бэканьем» о том, как можно «честно» заработать начальный капитал. Если он думает, что я помогу написать ему сказку времен малиновых пиджаков, то он ошибается. Врать я не буду. Или буду писать правду или…. А потом я с грустью подсчитала, что аванс отработаю на своем рынке лет эдак за двадцать. Ну и что! Двадцать, так двадцать! Еще не совсем старуха буду….

– Не на свою. На жизнь совсем другого человека. Совсем другого. Но я не хочу его забывать, – разрушил мои умозаключения Власов, – начнем?

Я и не заметила, что мы уже находимся в его кабинете, и он подает мне толстый красивый блокнот и фантастический набор ручек.

– Мне не нужно повторять, почему именно на вас я остановил свой выбор?

– Не нужно. Но меня смущает…. Я могу переодеться?