Неимоверным усилием воли я повернул голову. Боль накатила как раскат грома, как огненный шквал.

Киган сидел на тонком матрасе и аккуратными стежками зашивал порванную одежду. С виду и не скажешь, что он вчера выпил почти два кувшина вина. Разве что на чуть припухшем лице несколько синяков. Свой внешний вид я боялся даже представить.

– Паршиво выглядишь, – подтвердил Киган. – А нам скоро к наместнику, почти уже полдень. На, выпей.

Дрожащими руками я взял бутыль и припал к нему, словно к святому источнику. Живительная влага покатилась внутрь меня, исцеляя раны и придавая бодрости. В голове немного прояснилось. На самом деле это был обычный рассол, но в тот момент он казался мне целебным нектаром.

– Полдень? – просипел я.

– Ага, – кивнул гаэл. – Почти.

Я с превеликим трудом поднялся и сел. Затем встал, на всякий случай держась за стенку. Голова закружилась, я чуть не упал обратно, но припал к стене и смог устоять.

– Пошли, – выдавил я, закрывая рот рукавом, чтоб не сблевать.

Внизу, в общей зале, всё выглядело так, будто здесь промчался ураган. Столы перевёрнуты, стулья разломаны, повсюду битая посуда. Пятна крови на полу просто забросали свежей соломой. Трактирщик прямо на барной стойке сколачивал новую табуретку из разномастных деталей, не обращая на нас никакого внимания.

Мы вышли на улицу, солнечный свет резанул меня по глазам. Какой-то малец рассмеялся, завидев меня. Я чувствовал себя погано, хуже некуда, но собрал волю в кулак и пошёл в сторону крепости, слегка качаясь. Там, я чувствовал, будет ещё хуже.

«Сделку с судьбой

Аргайл заключил.

Брошены жребии,

Сказаны клятвы.»

– Песнь об Аргайле.

На подходе к крепости нас остановил стражник. Я окинул его мутным взглядом.

– Вас двоих приказано проводить, – сказал он.

Мы с Киганом переглянулись.

– Приказано, так провожай, – буркнул король.

Стражник позвал одного из своих товарищей, сдал ему пост, а затем повернулся к нам.

– Пошли, – отрывисто приказал он и толкнул меня в плечо. Голова взорвалась внезапным приступом боли, и я смог только прислониться к каменной кладке возле ворот крепости. Я снова почувствовал себя под конвоем. Мы шли первыми, стражник на шаг позади, и я загривком чуял, как он буравит нас взглядом.

Мы по старой памяти направились в сторону башни, но стражник нас остановил.

– Не туда, – сказал он, и в моей груди шевельнулся червячок сомнения.

Подозрительно. С другой стороны, если бы нас хотели взять под стражу, то взяли бы сразу, ещё на подходе к воротам, но у нас даже не забрали оружие.

Мы поднялись по каменным ступенькам в донжон, прошли через несколько коридоров, поднялись по лестнице и остановились у массивной дубовой двери. Солдат постучал. Дверь тихо скрипнула, и нам навстречу вышел горбун Иоганн. Он, как и в прошлый раз, внимательно осмотрел всех троих, нахмурился, и молча скрылся за дверью. Через минуту вышел снова.

– Вы двое, заходите. Ты, возвращайся на пост, – приказал горбун.

Кабинет наместника оказался просторным и светлым, и я застыл на пороге, удивляясь длинным рядам книжных полок и завалам из свитков и пергамента на широком столе.

Сам наместник стоял возле окна с пером в руке, на пюпитре перед ним стояла чернильница. Он что-то писал, изредка отвлекаясь, чтоб посмотреть в окно.

– Ваше сиятельство, – проскрипел Иоганн.

Наместник Марцелл повернулся к нам.

– Кланяйтесь, болваны, – прошипел горбун.

– Рад приветствовать вас, – сказал наместник, но выражение его лица говорило об обратном. Он презрительно поджал губы и сморщил нос, будто запах нашего перегара мог дойти до него и осквернить благородные ноздри.