Роланд предложил возвращаться обратно в особняк. Иола кивнула. Разговорившись о всякой ерунде, они вернулись к лошадям и поехали обратно. Иоле казалось, что на том причале она оставила возможность сблизиться с Роландом, и больше такого шанса ей уже не представится.

Они вернулись к ужину. Иола чувствовала как зверски проголодалась, поэтому свежайший стейк из кабана был весьма кстати. Дворецкий был рад, что она все съела все до последней капли соуса.

– Вы же не передумали по поводу бренди? – уточнил он.

– С радостью! – Иола кивнула.

Роланд сидел напротив длинного обеденного стола и глядел на Иолу поверх бокала.

– А вы, герр Рихгофен? – обратился дворецкий к хозяину.

– Еще сока. Спасибо.

Он отставил пустой бокал и подождал, пока дворецкий нальет в него еще виноградного сока из красивого хрустального графина.

– Завтра я хочу чтобы мы начали подготовку к финальному дню Вайнлиза. – Роланд отпил еще сока и отставил бокал. – Празднество у нас, на винокурне.

Иола кивнула. Частный прием лишь для самых важных и богатых марчан. Побывать на нём – один из главных знаков того, что твоя общественная жизнь сложилась успешно. Некоторые сравнивали приглашение к Рихгофеном на этот прием с благословением самого Корифея.

И конечно же, ни Иола, ни её родители, и даже предки не удостаивались чести быть на нем.

Но Иола ошиблась.

Роланд будто бы прочитал мысли Иолы и сцепил пальцы в замок.

– До того как угас род Коссман они были желанными гостями на этом приеме, – начал Роланд.

Иола приосанилась на своем месте и посмотрела на Роланда. Ей было интересно что он скажет дальше, но внутри все само по себе сжалось от напряжения. Она все еще не любила разговоры о своих знатных предках, и если Роланд будет относиться к ней с оглядкой на это прошлое… Она поставит его на место, пусть и ей будет очень неприятно это делать.

– Теперь я почту за честь, если семья Газенкампф займет это место.

Иола опешила и не сразу нашлась что сказать.

– Благодарю, – выдавила из себя Иола. – Но не будет это выглядеть так, будто из-за… Вашей любезной благосклонности к моей персоне вы приглашаете на этот прием просто по личной симпатии?

Дворецкий появился с бокалом и бутылкой бренди. Он налил Иоле порцию, рассказывая информацию о нем. Год сбора урожая, в какой бочке выдерживали. Когда он пустился в более сентиментальные воспоминания, что будучи мальчишкой он собирал в тот год этот виноград вместе с таким же юным Абелардом, Роланд помрачнел.

– Наслаждайтесь наследием, которое заботливо оставил нам герр Абелард, – тихо произнес дворецкий, кланясь Иоле, а затем Роланду. – Он был бы очень рад угостить такую чудесную фройлян!

С этими словами он покинул комнату, словно бы и не замечая мрачного и тяжелого взгляда Роланда. Иоле стало неловко и она в нерешительности поерзала на своем стуле.

– Пробуйте, – произнес Роланд с усталым вздохом. – Феликс прав. Мой отец очень любил гнать крепкие напитки, это было его хобби.

– Я думала любовь к вину это ваша семейная черта, – чуть улыбнулась Иола.

– Как бы не так! – Роланд ухмыльнулся и поднял бокал с соком. – Я вообще не жалую алкоголь, и почти никогда не занимался производством. По традиции, конечно, в погребе стоит две бочки вина, которые я делал в свои четырнадцать лет. Но на этом все.

– Две бочки? – удивилась Иола.

– Наша семейная традиция, – пояснил Роланд. – Каждый наследник достигнув четырнадцати лет делает самолично две бочки вина. Как обряд инициации. Одну бочку выпивают на рождение уже его первенца, а другую – когда тот самый первенец делает свои бочки.

– Значит, когда тебе было четырнадцать – ты попробовал вино, что заготовил твой отец? – улыбнулась Иола.