Он не понес меня на кровать, так и продолжая стоять на месте и крепко прижимая к себе.

Спустя какое-то время я перестала вырываться, уткнувшись в грудь Эша и поливая ее слезами.

Наконец, когда всхлипы стихли, уступив место икоте, Эш двинулся с места.

Дошел до постели, осторожно опустил меня на нее, заменив промокшее полотенце теплым одеялом. Затем задумчиво почесал затылок, пробормотав:

– Ну что такое, одни растраты… придется менять дверь.

Стихшая было истерика началась с новой силой.

Позабыв о том, что совсем голая, я подскочила с кровати и бросилась на Эша с кулаками, закричав:

– Дверь? Тебя волнует только дверь? А человека не заменишь! Какой же ты подонок…

Такое поведение было мне совсем несвойственно, но только так я могла избавиться от боли.

Эш легко, как если бы я была человеком, перехватил мои кулаки, а после поцеловал.

А может, он меня укусил – на простой поцелуй это походило мало. Скорее уж вампир впился в мои губы, сминая их, раздвигая языком и цепляя зубами.

В ответ я до крови прикусила Эша, почувствовав во рту солоноватый привкус. Руки сами ухватились за его плечи, оставляя на них глубокие царапины, что почти сразу заживали.

Я хотела вырваться, но Эш держал крепко, продолжая меня целовать. Одной рукой он придерживал мою голову, второй сжимал за талию, и мне оставалось только лишь попытаться причинить ему как можно больше боли.

Наконец силы иссякли, и я безвольно опустила руки. Только тогда Эш отступил.

– Вот теперь я узнаю тебя, зефирка, – ухмыльнулся он, окинув меня оценивающим взглядом. – Ложись. Сегодня я посплю в другой комнате, а то ты во сне лягаешься, как лошадь.

И развернувшись, он ушел.

На автомате натянув одежду, я упала на кровать. Пустота исчезла, а невыносимая боль стала чуточку слабее, так что теперь я хотя бы могла с ней справиться.

Зато в голове звенел один-единственный вопрос – что это было? Почему Эш поступил так?

Впрочем, подумать об этом хорошенько я не успела. Сперва меня сморил сон, а уже следующим вечером в замок явился Викторий.

Я открыла глаза сразу после заката солнца, но вставать не спешила. Так и лежала, глядя в пустоту и думая обо всем случившемся.

Вчерашняя истерика встряхнула меня, и я понимала, что больше не смогу молча сидеть в гостиной рядом с Эшем, пить виски и рассказывать сказки. Больше не смогу быть покорной.