Ночь сгущалась, а туман становился всё плотнее. Хьёртхейм засыпал, но покой не приходил к Стражам. Они были связаны невидимыми цепями клятвы, и каждый чувствовал, что что-то меняется. Это ощущение висело в воздухе, как запах грозы перед бурей.

Торвальд шагал рядом с Эйриком, ощущая давящую тяжесть доспехов. Но груз на его плечах был не столько физическим, сколько моральным. Он заметил, как Сигрьёр почти бесшумно скользит рядом, слившись с туманом. Когда-то Торвальд пытался понять, как тот умудряется быть столь незаметным, но давно перестал задаваться вопросами. У Сигрьёра был свой путь, свои секреты, которые тот никогда не раскрывал.

– Как думаешь, что там происходит? – неожиданно спросил Сигрьёр, кивнув в сторону чёрной башни. Его голос звучал почти неслышно за шумом ветра.

Эйрик, невозмутимый и спокойный, тоже повернул голову к башне. На миг в его чертах промелькнуло напряжение, но оно исчезло так же быстро, как вспышка молнии. Торвальд знал капитана достаточно хорошо, чтобы заметить эту мимолётную перемену. Эйрик был человеком чести, но что бы ни творилось за стенами, даже он не знал всей правды. Возможно, это и сводило его с ума.

– Там происходит то, что нам не дано понять, – ровно ответил Эйрик, в его голосе прозвучала ледяная отстранённость. – И не нам это обсуждать.

Торвальд нахмурился. Ощущение надвигающегося ужаса крепло с каждым днём, а башня была его осязаемым символом. От неё исходила странная жажда, нечто угрожающее, что невозможно выразить словами.

Эйрик тронулся дальше, его шаги оставались уверенными и точными, словно он был не человеком, а живым механизмом. В нём всегда было что-то необычное – сила, сокрытая под доспехами. Это отличало его от обычных воинов, и Торвальд давно это подметил. Но теперь всё, что их окружало, усиливало подозрения: они заперты в туманных стенах своей клятвы, а правда ускользала от них.

– Интересно, как долго мы будем делать вид, что всё в порядке, – пробормотал Торвальд, не ожидая ответа.

Сигрьёр промолчал, но его взгляд на мгновение задержался на Эйрике. Торвальд уловил в этом молчаливом обмене взглядами намёк на то, что Сигрьёр тоже знает больше, чем говорит.

Эйрик, уловив слова Торвальда, остановился и обернулся, его серые глаза стали холоднее стали.

– Мы следуем приказам, Торвальд, – прозвучал твёрдый, почти безэмоциональный ответ. – Всегда следовали.

Торвальд почувствовал, как ледяной ветер коснулся его сердца. Они все дали клятву, и этой клятвой были связаны. Но что, если приказы теряют разумность? Что, если король, которому они служат, больше не тот, кем был прежде?

– А если приказы неразумны? – шёпотом бросил Сигрьёр, почти не шевеля губами. Его слова повисли в холодном воздухе, как снежная хлопья, застывшая между небом и землёй.

Эйрик не ответил, лишь продолжил путь, уводя их вперёд. Никто из них не решался на открытый бунт, но семена сомнения были посеяны давно. Они шли молча, а чёрная башня по-прежнему возвышалась над городом, таинственная и зловещая, словно врата в иной мир.

– Всё изменилось, – глухо пробормотал Торвальд, глядя на её остроконечный силуэт. – Четыре года назад всё было иначе.

Сигрьёр кивнул, и его тихий голос прозвучал в тумане, как отголосок прошлого:

– И мы изменились вместе с ним.

Тишина продолжала висеть над городом, нарушаемая лишь тихим скрипом доспехов да приглушёнными шагами по мокрым каменным плитам. Туман становился всё плотнее, холод медленно проникал под броню, добираясь до самых костей. Они продолжали ночной патруль вдоль крепостных стен Хьёртхейма, каждый погружённый в собственные мысли.