– Ты знаешь, почему столицу Фростхейма зовут Хьёртхеймом? – вдруг спросил Сигрьёр, не оборачиваясь.

Торвальд нахмурился. Он никогда не задумывался об этом. Хьёртхейм… слово звучало странно, но ведь многие имена городов имеют давнюю и забытую историю.

– Нет, никогда не интересовался, – признался он наконец.

Сигрьёр остановился перед массивной деревянной дверью, грубо вырезанной прямо в каменной стене. Он провёл рукой по её поверхности, словно прикасаясь к чему-то живому.

– На старом языке это значит «сердце» и «дом», – тихо сказал он. – Когда-то этот город действительно был сердцем королевства, местом, где люди чувствовали себя в безопасности. Но теперь сердце вырвано, Торвальд. Город стал лишь тенью своего прошлого. И мы – его тени.

Торвальд почувствовал, как внутри поднимается смутная тревога. Слова Сигрьёра звучали как предвестие чего-то большего, словно они стояли на пороге истины, которую до сих пор боялись признать.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил он.

Сигрьёр толкнул тяжёлую дверь, и она со скрипом отворилась. За ней оказалось не мрачное логово, не пыточная камера и не тайный склад, а просторное подземное помещение, больше похожее на заброшенный погреб или старый склад: серый каменный пол, простые светильники и запах затхлости, словно это место сотни лет не видело солнечного света.

В центре комнаты стоял длинный деревянный стол, заваленный ящиками, свитками и странными металлическими предметами. Вокруг столпились девять человек. Среди них Торвальд сразу заметил Эйрика, их капитана. Он стоял рядом с чёрноволосой женщиной, её лицо было бледным, но в глазах вспыхивал скрытый жар. Остальные – в основном воины, некоторые знакомые, другие нет, – смотрели на вошедших с напряжённым ожиданием.

Когда дверь закрылась за ними, Торвальд ощутил напряжение, висевшее в воздухе. Эйрик встретился с ним взглядом, кивнул женщине – она закрыла глаза и принялась шептать слова, которые было трудно разобрать. Её руки скользили в воздухе, выписывая замысловатые знаки.

Торвальд почувствовал, как нечто странное прокатилось по комнате. Словно мягкая волна вспыхнула и прошла сквозь каждого. Тело стало казаться лёгким, доспехи – частью чего-то большего, а старая привычная тяжесть клятвы, сковывающая его душу, вдруг исчезла.

– Клятва на время растворилась, – услышал он тихий голос Сигрьёра рядом. Торвальд поднял руку, и ему показалось, что стальные пластины теперь не давят, а просто существуют, не влияя на его волю.

Женщина ослабела, её лицо стало ещё бледнее. Эйрик поддержал её за руку. Его голос прозвучал тихо и напряжённо:

– Айла, сколько у нас есть времени?

– Не больше двадцати минут, – прошептала та, с трудом поднимая взгляд.

Эйрик кивнул и обвёл присутствующих взглядом. В тишине были слышны лишь тяжёлые вздохи и потрескивание факелов.

– Короля нужно остановить, – произнёс он наконец, и его слова прозвучали как удар грома в тесном подвале.

Слова Эйрика прозвучали в тишине, как удар грома. Торвальд почувствовал, как в груди сжимается сердце. «Короля нужно остановить…» Эти четверо слов перевернули всё, во что они верили. Звучало безумно – бросить вызов тому, кому они присягнули на верность. Но стоило ли слепо служить тому, кто превратил их в пешек в чужой игре?

Собравшиеся молчали, но напряжение возросло, словно невидимая пружина с каждым мгновением сжималась сильнее. Торвальд заметил, как один из воинов неловко переступил с ноги на ногу, другой провёл ладонью по мечу, будто убеждаясь, что клинок ещё здесь. Все они носили доспехи Туманной Стражи, все были связаны клятвой. Но теперь, когда магия временно отпустила их, они ощущали вкус свободы. Горький, опасный, сладостный.