– Идем быстро, но тихо. Приняли, Ния.

– Отлично, – киваю я и, повернувшись обратно, замечаю себе под нос: – Да поможет им их треклятый бог.

Где-то на протяжении нескольких часов все идет более или менее гладко. Шагаем мы быстро, держимся собранно и тихо. Но из-за того, что ничего страшного не происходит, люди против воли начинают расслабляться – напряжение отступает, они считают, что хорошо справляются и понемногу теряют бдительность. Разумеется, зря.

Мрачный лес, сквозь когтистые и запутанные кроны которого едва ли проникает свет солнца, только этого и ждет. Затаился. Как хищник, не желающий спугнуть добычу раньше времени. Провожает ее голодным и жадным взглядом. Предвкушает. Добыче лишь стоит сделать один неверный шаг…

Чьи-то пальцы касаются моего плеча, я оборачиваюсь и киваю:

– Три минуты, не больше.

Люди приучили себя к удобствам: еде в неограниченном количестве, разнообразным напиткам и лошадям, что таскают на себе их отъевшиеся туши. Им никогда не приходилось выживать. Большинству из них. Поэтому и отдых им требуется гораздо чаще, чем, например, мне.

Пока остальные жадно глотают воду, передавая бутыль из рук в руки, ко мне подходит Элар и тихо спрашивает:

– Если здесь днем так темно и мрачно, то как мы поймем, что наступила ночь?

– Вы поймете, будь уверен, – усмехаюсь я. Заметив, что Туара собирается усесться на корягу, предупреждаю: – Лучше не стоит. Три минуты истекли.

Я отворачиваюсь от Элара, но успеваю сделать лишь пару шагов, когда происходит следующее: сначала раздается треск, затем стон боли, а следом изо рта Туары летят громкие ругательства.

Я оглядываю зашевелившиеся ветки деревьев и шиплю:

– Заткнись сейчас же! Замрите и не двигайтесь! И чтобы ни звука!

Даже в темноте заметно, как сильно бледнеет лицо Сиуса, как одинаково расширились от страха глаза у братьев, как с опаской озирается Элар, и как Туара виновато смотрит прямо на меня, закусив палец, чтобы оставаться тихой.

Бесшумно снимаю с плеча лук и вкладываю в него стрелу. Снова смотрю вверх, на ветки. Черные тени обретают форму – словно жирные наросты на стволе тянутся к небу. Нахохливаются. Прислушиваются. Жаждут устремиться камнем вниз, к несчастной жертве, что по глупости нарушила их покой.

Мгновение. Второе.

Ну же! Засыпайте!

Наконец наросты уменьшаются, затихают, как пробившийся из земли источивший свою мощь ручей, перестают двигаться.

Я оглядываю людей и шепчу:

– А сейчас бежим!

Стрелу я возвращаю в колчан, но дугу лука крепко сжимаю в пальцах. Сердце в груди бешено стучит. Это с виду может показаться, что я ничего не боюсь. На самом же деле за два месяца жизни без того, кто создавал для меня ощущение абсолютной защищенности, я просто хорошо научилась прятать собственные страхи.

Я перехожу на шаг только тогда, когда мы добираемся до широкой поляны с высокими деревьями по краям. Здесь чуть больше света за счет не такого плотного переплетения веток. И летучие когтезубы предпочитают деревья пониже.

Элар вновь трогает меня за плечо и молчаливо спрашивает, можно ли говорить. Я киваю.

– Туара поранила ногу, – шепчет он. – Нужна перевязка.

Я смотрю себе за плечо и вижу, как братья, подхватив женщину под руки, помогают ей добежать до нас. Одну ногу Туара держит на весу. Даже удивительно, как они смогли бежать в таком виде достаточно бесшумно.

Женщина падает на широкий ствол, изгибающийся над землей, и тихо ругается. О том, что ей больно, говорит лишь выступивший на лбу и над губой пот, да кровь, промочившая шкуру ботинка. А я предупреждала: здесь все не то, чем кажется. Злиться без повода чревато последствиями.