– Уж поверьте, в моих планах не могло и быть подобного глупого поступка, вроде напрасного обольщения вашей родственницы, – саркастически проронил молодой вампир, буквально выплевывая последнее слово, отчего Элайн вспыхнула сильнее, раздражаясь, сама не зная почему.

Его отец легко рассмеялся, вероятно, желая разрядить обстановку, поднимая чашку вместе с блюдцем со столика, пока Матэуш обходил диван, перемещаясь к книжному шкафу, делая вид, что разговор ему неинтересен.

Юная ведьма вздрогнула, подумав, что ранее никогда не слышала об этой их способности. Неужели недостаточно природного обаяния для покорения и подчинения себе чужих жизней?

– Простите моего сына, он бывает порой…

– Высокомерным и заносчивым? – внезапно осмелев, вставила девушка, крепко сжимая зубы, сверля взглядом черноволосый затылок отпрыска Де Кольберов, хотя на щеках еще алело смущение.

– Мой муж хотел сказать «самоуверенным», что вполне неплохо для мужчины, но если вам удобно именно так трактовать его слова в отношении вас, пускай. Порой юным особам нужно самим совершать ошибки, иначе они навсегда останутся беспомощными в этом жестоком мире.

Без тени улыбки Иштван сделал глоток пряного напитка, с теплотой смотря на супругу, которая в это время глазами улыбалась, глядя на спину сына. Элайн почти физически ощущала ее любовь к Матэушу, в глубине души чувствуя удовлетворение от подмеченного факта, отчего все раздражение мигом улетучилось, забрав с собой и толику обиды, успевшей зародиться в сердце.

Кротко начав в очередной раз описывать события злополучного вечера, Элайн поначалу говорила не спеша, но к концу повествования голос ее дрожал и торопился, набирая обороты. Она закончила, наспех отпив чай, промочив пересохшее горло, и без сил отклонилась на мягкую спинку.

– Итак, что мы имеем: ведьму по имени Люсьен Маранси убивают в чужом городе, в заброшенном доме, некто неизвестный и очень жестокий. Самый главный вопрос: зачем? Что было такого у Люсьен, что стоило ей жизни? Или же существо обезумело и напало без причины? Едва ли ради этого стоило так далеко забредать в поисках цели. Безумие и самоконтроль стоят по разные стороны баррикад, – скорее, для себя самого вслух подытожил Иштван, закидывая одну стройную ногу поверх другой. Он облокотился на кресло и скрепил руки в замок для лучшей концентрации.

– Люсьен Маранси? Вы узнали, кем она была?

Перед взором Элайн всплыло омытое кровью лицо ведьмы, ее полные страха глаза, бегающие в поисках убийцы, и грудь сдавило в тисках от печали. Старший Де Кольбер кивнул, продолжая:

– Она прибыла из Франции в Мишкольц, чтобы помогать в исследованиях существ одному из наших кланов. Туда нам еще предстоит нагрянуть. Маранси точно больше ничего не сказала?

Девушка подумала о бутыльке с кровью, прямо сейчас покоившемся под грудой вещей в чемодане, но, сделав вид, что задумалась, покачала головой. Она обещала Люсьен сберечь священную жидкость, а посему решила пока умолчать о существовании оной, по крайней мере, до тех пор, пока не почувствует, что может доверять этой семье, если подобное вообще возможно. Иштван махнул рукой, словно отгоняя невидимых призраков, полностью пребывая в собственных мыслях.

– Что ж, дорогой, думаю, раз мы выяснили все, что хотели, можно пока отпустить гостей отдохнуть с дороги. У нас будет время познакомиться поближе.

Хадринн незаинтересованно скользнула взглядом по чемодану Элайн, кивнув в сторону выхода. С последним словом дверь в зал открылась, вошла прислуга, забрала поднос с пустой посудой и, ожидая у двери, произнесла:

– Гостевые покои готовы, господа. Я провожу наверх.