– В любом случае, – продолжила я свой рассказ, быстро заплетая свои волосы, – он бросил меня на растерзание псам! – Я небрежно засунула косу под капюшон и натянула его на лицо.

– Что? Просто так? – Мэдокс нахмурился.

– А? Э-м… нет. Я думаю, они должны были есть меня до тех пор, пока он будет растворяться в воздухе.

Хмурый взгляд Мэда превратился в гневный оскал.

– Грязный маленький ублюдок! Хитрый, испорченный и бессовестный, он явно пришел из самой темной адской дыры. Но как ты смогла выжить? – Ноздри Мэдокса дрожали от подавляемой ярости.

Я беспомощно пожала плечами:

– Это, наверное, самое странное во всей ситуации. Я и сама этого не знаю. Я думала, что уже умерла, но нет, со мной ничего не произошло. Мой капюшон соскользнул вниз, прежде чем что-то смогло произойти. Пес увидел мое лицо, а об остальном ты можешь догадаться! – Я нервно прикусила нижнюю губу и взяла новые солнцезащитные очки из шкафчика под раковиной. Это была модная дизайнерская вещица, закрывавшая своими темными стеклами больше половины моего лица. Очки окутывали мой мир в вечную тьму. Я их просто ненавидела, но все равно надела, а затем новые перчатки и обувь.

– Вот и все. Дерьмовый день! Можешь уже снимать свою девчачью маску, Мэд, я готова.

Брат тут же сорвал ее со своего лица и бросился ко мне. Я удивленно завизжала, когда он резко прижал меня к себе. Его темные крылья тихо зашуршали, когда он обернул их вокруг нас, словно защитный кокон. Какое-то время я противилась этой вспышке эмоций, но когда заметила, что его плечи трясутся, положила голову на его грудь и успокаивающе погладила по напряженному бицепсу:

– Не беспокойся. Со мной все хорошо, Мэд. Ничего плохого не произошло.

– Я убью этого урода! – зарычал он в ткань моего капюшона и резко выдохнул. – Я найду его ввалившуюся задницу, отрежу его скользкую башку и скормлю ее псам.

Я тихо засмеялась и продолжила гладить его руку, которая напрягалась еще больше.

– Все понятно, великий воин. Во-первых, его голова не была скользкой, а во-вторых, он вернулся в Тартар, так что можешь прекратить планировать свою кровавую месть, ладно?

Мэдокс тут же опустил свои крылья. Он мрачно уставился на меня и поджал губы.

– В каком смысле не была скользкой? Он прикасался к тебе, испугал тебя и чуть не скормил псам. В моих глазах это превращает его в мерзкую и грязную крысу с чумными шишками на причиндалах.

Я раздраженно закатила глаза и пошла в спальню.

– Оставь его, Мэд. Я не хочу больше о нем говорить.

– Ты что, смогла рассмотреть его поближе? – недоверчиво спросил брат. Его глаза хищно засветились в тусклом свете потолочной лампы.

– Черт подери! Конечно, я его видела! Он прижимал меня к себе, как игрушечного мишку.

Ноздри Мэдокса раздулись:

– Ты позволила ему к себе прикоснуться?

– Что? – Я была ошеломлена тем, в какую сторону развивается этот совершенно нелепый разговор, и уперлась руками в бока. – Нет, болван! Разумеется, я не позволяла ему к себе прикоснуться. Представь себе, это не было добровольно, когда меня прижал к стене сумасшедший мускулистый тип в грязи, угрожая перерезать мне горло!

Мэдокс уставился на меня и продолжал долго на меня смотреть.

– Он был мускулистым?

– Ох… – Я со смехом бросила в Мэдокса подушку со своей кровати. Она мягко ударила его по лицу и, словно плоский блин, приземлилась на пол.

Мэдокс поднял одну бровь:

– Это домашнее насилие, женщина! Но не уходи от темы. Он что, был мускулистее меня?

– Да заткнись ты уже, Мэд! Я не хотела, чтобы меня похищали, не хотела, чтобы ко мне прикасались, но, к сожалению, я ничего не могла с этим поделать. Давай уже прекратим говорить об этом. Мы его больше никогда не увидим!