Вот так и получилось, что, не особо переживая за завтрашний день, я возвращался на родину в гордом одиночестве, олицетворяя собой незыблемость идеи нашего Полковника – дети должны учиться!


– Копполо?!

Я вздрогнул, услышав это имя, и, оторвав взгляд от телеэкрана с заезженным голливудским шедевром, обернулся, чтобы внимательно рассмотреть в узкую щель между спинками того, кто осмелился так иронически произнести его. Плотное лицо спросившего было вытянуто от удивления.

– Да, именно он, – воскликнул в ответ невидимый мне собеседник, спрятавшийся прямо за моим креслом.

Коммивояжеры говорили не о Ней и я мгновенно успокоился, приняв обычное ленивое положение, что, само собой, не помешало мне прислушиваться к продолжающемуся разговору – Джон Копполо, отец сеньоры Анжелы, был страшной легендой побережья. Впрочем, саму сеньору это давно и ни в коей мере не касалось. Она сделала свой выбор не в пользу родителя.

– Перестаньте! Этот человек никогда не станет президентом Альбарруды. Никогда.

Я в замешательстве слегка повернул голову, чтобы лучше слышать. Вот оно что – Свинцовый Джон решил штурмовать высший пост? При всей нашей мальчишеской нелюбви к политике главных персонажей Большой игры мы всё-таки знали. Но слух о Джоне был мне в новинку.

– Интересно, сеньор Алехандро. Кто же ему помешает? Этот пижон, сидящий нынче в президентском кресле?

– Нет, конечно.

– Так может, Полковник? – Бизнесмен из-за моей спины тонко и противно засмеялся. Как же он выглядел, этот торгаш, смеющий ехидничать за глаза? Я почему-то представил его себе худым и лысым с нервно бегающими глазками. – А?

– Возможно, – ответил сеньор Алехандро.

– Да что Вы! Звезда Полковника медленно угасает. Мирное время, слава Всевышнему, быстро обесценивает героев прошедшей войны.

Я почувствовал, как сжимаются мои пальцы и вытягивается челюсть. Наш военачальник был тяжёлым, порой жестоким человеком. Но он был солдатом в прямом смысле этого слова и по безоговорочному праву достойно занимал своё место. Обсуждать его личность и поступки могли только мы, фронтовики – те, кто обливался потом, вывёртывался наизнанку, матерился и шёл под пули, выполняя его приказы. И у каждого из нас были тысячи веских поводов не любить его, даже ненавидеть (а у меня вообще был один-единственный повод, перевешивающий все эти тысячи). Но все мы верили ему. Иначе было нельзя, иначе не было бы победы.

И стоило ли напрягать слух, чтобы услышать липкие тягучие слова от постороннего, но вдруг ставшего совершенно неприятным человека?

– Ни этот громобой со своими штабными значками, ни его ставленник не способны поднять ослабевшую экономику. Они привыкли только тратить деньги. А где их взять?

– О, конечно, – саркастически заметил плотный сеньор. – Умение Джона Копполо делать деньги общеизвестно.

– Криминальный шлейф? Ну и что! Стране нужен Босс!

– Боюсь, что в данном случае Боссу нужна страна…

– Пусть так!

– …одна большая «Фишэмпайя», один огромный комбинат.

– Да! – с жаром воскликнул его оппонент.

– Сохрани Боже! – искренне сказал сеньор Алехандро.

– Не сохранит, не надейтесь, – Противный голос невидимого собеседника насмешливо задребезжал. – И вышвырнет из страны зарвавшихся гринго.

– Посмотрим, – философски произнёс бизнесмен.

– Сомневаетесь?

– Да. Ведь националистические лозунги используют перед выборами все кандидаты. Но кто из них по-настоящему рискнёт ссориться с американскими компаниями?

– Джон Копполо! Только он. Осталось потерпеть несколько месяцев и всё станет ясно.

– Всё же позволю себе не согласиться… Знаете, есть ещё одна фигура, которая не по зубам Вашему Джону. Уж Бисонского-то монстра ему не переварить… Подавится.