Поехали, сейчас обрисую ситуацию.

– Это надолго?

– Да нет! Туда и обратно! Не переживай! Мимо твоего нового магазина проедем, чтоб ты понимала, где он, а свой стол, думаю, сама найдёшь, ты быстро соображаешь. Потом в цех на минутку, а потом тебя до дома довезу. Не успеешь глазом моргнуть, домчу.

– Вот ты намудрил. Зачем такие сложности?

– Сам в ахере! Сегодня такое произошло! Давай сейчас съездим, всё покажу, а завтра-послезавтра уже можно начинать.

– Так скоро?

– Да нормально! Чё ждать-то!

В общем, слушай! Приняли мы на центральную точку девицу! Вся такая упакованная, в золоте, куча дипломов. Скромная, кстати, не то, что некоторые.

– Эт ты про кого?

– Да так, есть там одна, ты её не знаешь!

– Ну-ну!

– Ка-ароче, взяли на испытательный срок. Маринка к конкурентам свалила, она точку хорошо раскрутила, но закружилась с Кабаном, и он её переманил. Вот и нашли замену. Вернее, как нашли, – Виль прикурил сигарету, – эта девица третья уже на испытательный. Две другие – курицы, из них дизайнеры, как из доярок аспирантки.

– И что с третьей-то не то?

– Да всё бы то! Я уж успокоился. Обучил её, приняли вместе заказ. Осталось бумаги подписать. Сидит она, заполняет договора, я решил, что, херли мешать, пойду выйду покурю. И оставил её с заказчиком. Стою курю. Ленка из обоев выбегает, мол, Виль, давай к себе, дизайнерша на полу валяется, пена изо рта, по ходу, приступ эпилепсии. Твою ж, даже затянуться толком не успел.

Прибегаю, её хватаю, голову держу. Ты не представляешь! Она колбасится, заказчик в ахере к стенке прижался. Дурдом! Вызвали скорую. Час ещё там мурыжили.

– А потом?

– Что потом? Успокоил её, посадил в такси. До сих пор меня трясёт! Хоть бы предупредила!

– Если бы она предупредила, ты б её взял на работу?

– Нет, конечно, что я, лох?

– Вот поэтому она и не сказала.

– Да хрен с ней! Забыли! В общем, Альберт Анатольевич хочет, чтобы ты в старом мебельном теперь работала.

– Хочет – значит, сделаем!

– Ну их этих припадочных!

Ближе к шести Тина, наконец-таки, дотянула до дома, где у подъезда заждалась Любка. Замок вчера сменили, зайти самой не было возможности.

Эту уютную квартирку в центре города Любка и Тина снимали вдвоём. Две полные противоположности. Абсолютно без точек соприкосновения. Только провидение могло связать их, иных причин не находилось.

Казачка Любка – деревенская девчонка. Маленький неуклюжий плоскогрудый медвежонок с синими глазами, чёрными густыми бровями, редкими волнистыми кудряшками, светло русая, но окрашена в рыжий, длинноносая, с узкими губами, без прикрас. Застенчивая, нескладная, дикая, страстная, с волчьим аппетитом и с пулей в голове. В городе чувствовала себя чужаком. На выходные моталась в колхоз (как она его называла) к старшей сестре, а по будням работала продавцом на рынке.

Тина – дитя большого города. Длинноволосая кислотная блондинка с белоснежной кожей – тоненькая статуэтка с нестандартным лицом. Большие миндалевидные карие глаза-хамелеоны, способные впитывать в себя цвета от рыжего до баклажана и светиться в темноте красным как у кошки, тонкие тёмные брови домиком, нос с едва заметной горбинкой от детской травмы, классической формы идеальные средние губы розовато-сиреневых тонов (в зависимости от погоды, одежды, температуры тела), выраженные скулы. Что-то несовершенное было в её лице, какая-то неидеальная прелесть. Всегда бледная, болезненно утончённая, хрупкая. Как гейша притягательна мужчинам своей кажущейся беспомощностью. Общительная, доброжелательная, на первый взгляд с мягким сердцем, а приглядевшись, ударишься о каменное дно. Или, наоборот, с виду холодная недотрога, а внутри космос, кому как повезёт.