Мы на всякий случай подготовили две баклажки воды по полтора литра – вдруг придётся тушить. И купили спички. Неподалёку от нашего футбольного поля находились сараи, мини-огороды, мы посчитали, что им ничего грозить не будет и всё обойдётся.

Через несколько минут после того, как мы подожгли поле, огонь начал разрастаться, и поначалу пламя медленно окутывала сухую траву. Туда, где огонь разгорался сильнее всего, Саня бежал и начинал тушить, чтобы пламя не вышло за пределы поля. Костёр разгорелся достаточно большой, а искры от него стали отлетать, охватывая сухую траву, а её на поле было очень много.

– Хорошо идёт, – с улыбкой сказал Саня.

– Гори-гори ясно, чтобы не погасло, – торжественно ответил я.

Но буквально через минуту всё вышло из-под контроля: поднялся ветер, который начал метаться из стороны в сторону, те маленькие очаги пламени что были в центре поля, превратились в большую проблему. В воздухе тёмными снежинками кружил пепел, подгоняемый ветром. Повсюду был слышен треск огня, который сплошной стеной брёл по равнине. Раздуваемое ветром пламя жадно начало пожирать всё степное поле.

В степи, где находилось футбольное поле, помимо сухой травы, были и небольшие деревья, они тоже были сухими, и когда огонь добрался и до них, то они вспыхивали как спички.

Вся вода была израсходована, мы без устали бегали, пытаясь потушить огонь, но всё было тщетно, он нарастал всё интенсивнее и потихоньку двигался в сторону сараев и огородов. В воздухе пахло гарью. Через пару секунд, очнувшись от ужаса, мы начали паниковать и судорожно искать решение, как остановить пожар.

– Надо бежать отсюда! – с потерянным видом сказал я.

– И всё бросим?!

В голове промелькнула мысль: «Да, Саня, всё бросим, так как если скажем, что это мы подожгли, то у нас начнутся проблемы».

Паника охватила меня, руки дрожали, а дыхание сбивалось от последствий пожара, и от мысли о том, что Служба противопожарного контроля нас заметёт, как только узнает, кто это сделал.

Я дал дёру, вслед за мной Саня.

– Меня подожди! – всё время кричал он мне вслед, пытаясь меня обогнать.

Когда мы уже были в сотне метров от пожара, то на пути встретили пацанов, наших знакомых.

Самое интересное то, что в руке они держали мяч. Мой инстинкт подал мне очевидный сигнал, что бояться нам следует не только СПК (Службу противопожарного контроля). Саня начал рассказывать им о нашей «благородной идее» по очистке поля от травы и что вместо этого мы случайно спалили всю степь.

– Вы чё, шпана, совсем страх потеряли?!

– Мы не специально, – ответил Саня.

Здоровый пацан по кличке Кач ударил Саню ногой по солнечному сплетению, он согнулся от боли и начал мычать, как корова на пастбище. Меня же он ударил по лицу, я даже сопротивляться не стал, лёг и притворился, что без сознания.

Но это не помогло, нас продолжали избивать. Каждый удар приносил с собой не только физическую боль, но и глубокое ощущение унижения. Мы лежали, скованные страхом и чувством беззащитности, как овцы на заклании, ожидая завершения этого бесконечного торжества жестокости.

Дальше было хуже. Огонь всё-таки дошёл до сараев, и несколько из них даже сгорели, пацаны со двора, конечно же, рассказали обо всём СПК. Полгорода пацанов хотела нас разорвать, благо отделались испугом, выговором от СПК и выплатой материального ущерба хозяевам сараев, которые пострадали от пожара. Нашим родителям пришлось выплачивать компенсацию. Из-за этого случая меня три месяца не выпускали из дома.

А пацаны со двора никак не смогли нам простить за поле, поэтому нас избили ещё раз, даже не верится, что мы смогли такое начудить.