Он обнял ее за дрожащие плечи, и она приникла, прижалась к его груди под защитной тяжестью мужской руки. Он что-то говорил о том, что все проходит, пройдет и эта боль, что она молода, красива и все у нее еще будет, может, даже лучше, чем прежде. Но Зоя слышала только голос и вдыхала легкий запах пота, смешанный с ароматом дорогого одеколона, и ноздри ее трепетали, а щека касалась гладкого шелка рубашки. И сердце его под этой рубашкой, под ее щекой билось спокойно и ровно – она слышала. Зачем он тогда оставил ее одну на площади? Зачем?!

– Пойдем, я провожу тебя, – сказал Артем и взял ее за руку. – Ты вся дрожишь. Пойдем. Успокойся…

– Ты ничего не знаешь обо мне, – всхлипнула Зоя. – Как я жила все эти годы…

Ключ никак не попадал в замочную скважину, и Артем сам открыл дверь и посторонился, пропуская ее.

– Войди, – позвала Зоя. – Я хочу рассказать тебе о своей жизни…

И, секунду поколебавшись, он шагнул через знакомый порог, движимый состраданием к безутешной вдове. И упал в Прошлое. Здесь, в этой квартире, ничего не изменилось, как в заколдованном королевстве, где спала вековым сном принцесса, и нужно было только поцеловать ее, чтобы развеялись злые чары.

Он сел на тахту, где они столько раз любили друг друга в далеком далеке, где он обрел ее впервые, разумом понимая, что движет Зоей не любовь – оскорбленная гордость, но глупое сердце сбивалось с ритма, гнало по жилам горячую кровь. При чем же тут разум? Кто его слышит? Кто его вообще слушает?

Но сейчас здесь жили лишь призраки чувств, поблекшие воспоминания, воскресшие в этой комнате без радости, без боли, с легкой грустью.

Зоя неотрывно смотрела на него, и ему было неловко под ее пристальным взглядом.

– Я ищу в тебе черты того давнего мальчика, – сказала она. – И не вижу его. А я? Я сильно изменилась с тех пор?

– Я никогда не видел тебя плачущей. Ты всегда была сильной…

– Была, – горько усмехнулась Зоя. – Да вся вышла. Знаешь, с тех пор, как ты бросил меня на площади, я живу в сослагательном наклонении. Я и замуж-то вышла, чтобы забыть все, отвлечься, доказать свою состоятельность. Не получилось. Из огня попала в полымя. Мой муж оказался пустым, безвольным да к тому же больным человеком. Никто не поймет, что это такое, если сам не прошел все круги ада. Он ничего не делал и ничего не хотел, не зарабатывал денег и не следил за собой. Зато часами мог говорить о том, какой он великий, непонятый, умный, строил планы переустройства мира, какие-то безумные прожекты, и с каждым годом становилось все хуже.

Она и сама верила своим словам, да и говорила-то, в сущности, правду, просто слегка поменяла акценты.

И как можно было прервать этот скорбный рассказ, становившийся все трагичнее с каждой минутой? Перебить, не дослушав? Уйти, сославшись на усталость и позднее время, на то, что заждались дома? И что она хотела от него, Зоя, женщина, без которой он когда-то не мыслил своей жизни? Готовности выслушать? Немного сочувствия? И он откажет ей в этой малости?

– Держись, Заяц, – сказал Артем и сжал ее холодные пальцы. – Ты маленький, храбрый и верный Заяц. Помнишь, как говорила наша химичка? «Добро, которое вы посеете в мире, вернется к вам в десятикратном размере». Тебе тоже воздастся сторицей. Ты еще встретишь хорошего человека…

– Тема! – закричала Зоя. – Ты ничего не понял! Все эти годы я любила только одного мужчину! И это чувство не просто удерживало меня на плаву – оно помогало мне выжить! Мне больше никто не нужен… Только ты, ты один… Ты мой по праву… Однажды я уже тебя потеряла, но больше не хочу, не отдам никому! Мой… мой… мой…