– Вот такой урок немецкого языка, Лёха, остался на моей спине на всю жизнь. Мужчина вдавил окурок папиросы в пепельницу, поднялся со стула и зачем-то взлохматил своей ладонью мою голову.
– Там твоя мамка говорила, что обед готов и, повернувшись к отцу, с грустью сказал:
– Петрович, пойдём наших ребят помянем.
не опоздай на дуэль!
В ученицу 7«А» Ирочку Травкину не влюбиться было просто невозможно. Мало кто не поддавался ее чарам. А уж если нарядная Ирочка вела в классе «музыкальный час», равнодушным к ней не оставался никто.
«Музыкальный час» не был каким-то особенным уроком по расписанию; его устраивали по необходимости – например, когда кто-то из учителей заболевал, а на подмену никого не нашлось. Чтобы класс не разбежался по курилкам, как это норовила сделать мужская половина, устраивалось музыкальное действо, в котором первую роль играла всегда Ирочка.
Почему она? Во-первых, Травкина жила рядом со школой. Во-вторых, Ира имела абсолютный слух, с семи лет училась в музыкальной школе по классу скрипки, а потому выступления в классе служили ей настоящей концертной практикой. В-третьих, отказать директрисе Шанцевой Софье Николаевне она, как и любой ученик, не умела.
На этом импровизированном уроке она появлялась обычно переодетой: не в школьном платье и фартуке, а в костюме Маленького Принца: бархатном бордовом сюртуке с медными пуговицами и с буфами вместо плеч, бархатных же бриджах цвета ультрамарин, черных лаковых туфельках с золотыми пряжками и квадратными каблуками. Наряд венчали черный шелковый бант, украшавший лебединую шею, и бордовый берет с пером. Маскарадный костюм тотчас настраивал зрителей-слушателей на путешествие в сказочный мир музыкальной гармонии.
Точно фокусница, Ирочка доставала из обклеенного серым дерматином футляра скрипку. Инструмент сверкал, на его лакированной деке отражались люминесцентные лампы, светившие с потолка. Она сдувала с инструмента невидимые пылинки.
Вспорхнув, как птица на ветку, скрипка усаживалась на левое плечо юной музыкантши. Прижатая подбородком, она больше не трепыхалась. Правая рука возносила смычок – хлыстик, нежно ласкающий струны на грифе. И начиналась музыка. Птица-скрипка жаловалась всему миру, оплакивала участь пленницы, попавшей в крепкие ручки Ирины.
Класс замирал. На глазах учеников происходило настоящее чудо. Сладкий плен музыкальной гармонии обволакивал сознание, унося воображение советских школьников в прекрасное далёко. Сказка длилась, пока звучала скрипка.
Сколько же мальчишеских сердец она разбила? Никто не вел им подсчет. Принцесса, королева… нет, богиня!
Каждый из нашего 7«А» пытался подобрать точный словесный образ, выразить это явление, это преображение через язык. Но слов не хватало. Как описать процесс фантастического превращения, когда обыкновенная симпатичная девчонка в школьной форме вдруг превращалась в нечто феерическое, волшебное, далекое от действительности? На «музыкальном часе» мы прямо-таки ждали, что Ирочкины ножки в бриджах и туфельках вот-вот оторвутся от досок пола, выкрашенного суриком, и красавица музыкантша взлетит, помахав нам фалдами сказочного сюртучка.
Очередное музыкальное чародейство заканчивалось, но нас долго не покидала эйфория. Мы все ходили обалдевшие и от этой дивной классической музыки, и от самой исполнительницы. Уроки? Какие уроки! Мы хотели продолжения звуковой нирваны. Мы готовы были пойти за Ириной Травкиной, провожая ее до квартиры. Пусть только играет! Мы походили, должно быть, на мальчиков из Гамельна, отправившихся вслед за крысоловом и зачарованных его игрой на дудочке. Недаром старинная легенда вдохновляла братьев Гримм, Гёте, Браунинга и других творцов слова.