Ладонь заскользила над стройными рядами бокалов, не скрытых уже кружевом салфетки. Дотрагиваться было нельзя, но я надеялась, что хоть какое-то из чувств поможет сделать мне выбор. Хотя бы интуиция, если другие не подскажут. Секунда, пять, десять… И вот покалывание в пальцах заставило меня опустить руку, обхватывая хрустальный сосуд и поднося его к губам. Вокруг, кажется, перестали дышать.

Это оказался глинтвейн. Горячее – всего на пару градусов больше, и им можно было бы обжечься – шатэ с добавлением цитрусовых, ванили, да еще и сладкое до умопомрачения. Впрочем, сладости я любила всегда и во всех проявлениях, так что в обиде точно не осталась.

Допив содержимое бокала – его оказалось не так много, так что сильно опьянеть мне не грозило, – стянула с глаз ленту и развернулась к наблюдающим.

– Ну и как вы это трактовать будете?

Старшие переглянулись. Трисс пожала плечами, Беренис прищурилась на мгновение, а потом кивнула. Нейни подошла ближе, забирая бокал. Покрутила в руках, отставила на стол.

– Ты ведь сама знаешь.

Разумеется, я знала. Точнее, догадывалась, чтобы интерпретировать подобное, не нужно обладать большим умом.

– Страстные, горячие и сладкие отношения в браке по расчету? – Я приподняла брови. – И кто в это верит? Лиза, опусти руку, подумаешь еще раз, когда моего жениха увидишь.

– Я его уже видела, – и не подумала изменить мнения сестра. – И повторюсь – ты зря нос воротишь. Потрясающий мужчина.

– Где ты его видела? – Последнее время Лизандра проводила в школе, да еще и не в столице, так что сомневаюсь, будто младший Аратэр решил посетить их учебное заведение.

– Он был часа полтора назад. Привез… кое-что… – неопределенно выдала Венейна.

– Кое-что?

– Ага.

– Нейни, какое еще «ага»? – Я даже глаза округлила. Как-то не замечала за сестрой такой скрытности. – Что принес?

– Мм… подарок?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Гера, отстань от сестры, – подхватила меня под руку пришедшая ей на помощь Трисс. – Скоро сама все узнаешь. Давайте завтракать и пора начинать собираться. А то к алтарю пойдешь в халате и босая.

Хорошей идеей было бы туда вообще не идти, но озвучивать ее я не стала. К чему зря сотрясать воздух?

Для завтрака пришлось переодеться в домашнее платье и спуститься в столовую, моя гостиная при всем желании не смогла бы вместить такое количество людей. Тем более что папа обещал к нам присоединиться, раз уж впервые за последние годы выдалась возможность посидеть вот так, по-домашнему.

Когда замуж выходила Нейни, мне было десять, а младшей на тот момент Рейлин – год. Мади и Амели и вовсе родились позже. Со временем род все расширялся, когда сестры обзаводились мужьями и детьми, так что семейные праздники и торжества теперь больше походили на приемы. А учитывая титулы и должности их супругов, так уж точно.

И теперь, сидя за длинным столом, окруженная родными и любимыми людьми, я чувствовала, как спокойно становится на душе. Потому что сколь бы далеко мы ни находились и сколько времени ни общались по разным обстоятельствам, в любой ситуации мне было к кому обратиться за помощью и советом.

Расстраивало лишь одно – самочувствие лайдин Силеты ухудшилось. Она даже завтрак приказала подать в комнату, хотя и высказала через служанку обещание передать меня жениху, если я все еще этого хочу.

Разумеется, я хотела. Собственно, это и было той причиной, по которой мое свадебное платье до сих пор не видел никто, кроме мастерицы, что его шила. Существовала еще одна традиция, в которую я тоже не то чтобы верила, скорее, хотела верить, зная, как много это будет значить для зайни. Первой невесту в полном наряде должна была увидеть именно мама, она же провожала ее к жениху, словно отдавая из рук в руки и получая от него в подарок ту самую куколку, символизирующую невесту. И то, что теперь я знала, благодаря кому появилась на свет, вовсе не отменяло того факта, что на этом месте я видела лишь одного человека – зайни Силету. Свою единственную настоящую маму.