Источниками преступлений, по мнению представителей концепции, служат некие якобы присущие современным западным обществам дифференциации. К их числу относятся дифференциация экономическая (классовая, имущественная), половая («сексизм»), расовая и этническая (расизм и национальная рознь), политическая (власть, коррупция), моральная, этическая («рабство собственных желаний»), а также дифференциации в области прав человека и по социальному положению (статус, неравенство), психологическая дифференциация (ощущения безопасности, благосостояния и т. п.), дифференциация по степени самореализации и др. Деяние, пишут Генри и Милованович, является преступлением в силу того, что оно нарушает социальное положение потерпевшего либо препятствует достижению им желаемого положения.[128]

Преступником конститутивная криминология считает того, кто предпринимает крайние меры власти в отношении других, кто использует ее как средство подчинения, присваивая себе право на перемены и отрицая такие же права у других людей. Это «экстремист», утверждающий разобщенность. Он отнимает у других перспективы и возможности, сводит на нет их человеческий потенциал.

Жертва в конститутивной криминологии рассматривается как «субъект, восстанавливающийся в правах». Жертва преступления поставлена в положение «неличности», «нечеловека», «менее полноценного существа». Жертва ориентируется на полное восстановление, которое на самом деле никогда не будет полным, поскольку причиненный ей вред прерывает процесс ее развития (Генри и Милованович).[129]

Преступность, согласно доктрине конститутивной криминологии, не столько порождается обществом, сколько ему сопутствует, так как общество создает социальную структуру дифференциации и привилегированного познания, на чем оно и строит свою власть. Причины преступлений усматриваются не только в самом человеке и его окружении, но также в непрерывном процессе создания обществом социальных концепций.

Человечество на грани безумия вкладывает колоссальные силы в «экстремизм», в криминальные зрелища, криминальные драмы, документальные криминальные хроники, в сводки новостей о преступлениях, детективные романы и боевики, в инструкции как не стать жертвой преступления, в производство по уголовным делам, в защитников, в криминологов, наконец. Все это, с точки зрения конститутивной криминологии, влияет на непрерывный процесс социального и культурного развития, создавая благоприятную среду для отдельных преступников. Преступность отражается условным учением, которое придает социальным конструкциям видимость объективной реальности и затем преподносит.

Меры для уменьшения вреда, причиняемого преступностью, конститутивная криминология связывает с проведением в жизнь «доктрины замещения». Эта доктрина описывает процесс разрушения господствующих конструкций значения и их замены новыми понятиями, словами и фразами, которые передают альтернативные значения. Доктрина замещения содержит в себе не одну лишь критику и противопоставление. Она предполагает устранение конкурирующих притязаний на истину, а также выражает стремление к децентрализованной наиболее либеральной демократической структуре, которая признавала бы многообразие мнений.[130]

Применительно к мерам социальной превенции проблема уменьшения вреда, причиняемого разнообразными видами преступлений (уличных, корпоративных, государственных, совершенных по мотивам мести и т. д.), видится «конститутивистами» через призму «освободительных» концепций, которые сориентированы на трансформацию как господствующих политических экономий, так и соответствующих им моделей преступного поведения и социального контроля. Берек предлагает реализовать доктрину замещения посредством замещения изображения преступления в средствах массовой информации, опираясь на информационную криминологию. Средствам массовой информации в конститутивной криминологии вообще придается большое значение, в связи с чем разрабатывается так называемая терапия повествования. Важное место уделяется ненасильственным примирительным мерам по разрешению конфликтов, посредничеству при примирении («мирным альтернативам»), реабилитирующему правосудию. Предполагается, что учет мнения общественности способствует повышению самосознания населения.