В соответствии с теорией клеймения качество преступности того или иного действия возникает не столько из содержания этого действия, сколько из реакции на данное действие в виде наказания. Отклоняющееся поведение есть поведение так названное.[112] Как писал Ф. Танненбаум, «процесс криминализации есть процесс категоризации, дефинирования, индифицирования, отделения, описания, подчеркивания (акцентирования), формирования сознания, самосознания… Личность становится предметом, когда она описана».[113] Ф. Зак полагает, что приговор суда впервые создает отличительную черту «быть преступником» в истинном смысле слова. Очень популярным в немецкой криминологии является следующее высказывание этого автора: «Преступность есть негативное добро, выдаваемое соответствующим позитивным благом, таким как собственность, имущество, авторитет».[114]

Ф. Зак считает, что практически каждый (80–90 % населения) как минимум один раз в своей жизни нарушает уголовный закон, и приводит доказательства этому. Но тем не менее здесь еще нет преступлений, коль скоро не состоялось публичного утверждения этих людей преступниками. Неразоблаченный убийца, по Ф. Заку, не есть преступник, а латентная преступность как таковая не существует. Преступность же осуществляется в написании «этикетки» «преступно» независимо от факта нарушения уголовно-правовой нормы.[115] Согласно «классикам» labeling approach, имеются первичное и вторичное отклонения от нормы. Если кто-то «этикетирован» как преступник, то он в дальнейшем может сам себя сделать соответствующим этому пророчеству посредством дальнейшего нормонарушающего поведения и таким образом снова идентифицироваться в качестве преступника. Это есть вторичное отклонение.[116]

Теория клеймения обратила на себя внимание юридической общественности Германии прежде всего нестандартностью понимания преступности. Сильная реакция на эту теорию, безусловно, свидетельствует, помимо прочего, о восприимчивости немецкой науки ко всему более или менее новому, необычному, пусть даже далеко не бесспорному. Эта теория дала толчок к переосмыслению латентной преступности. Следствием данной теории стал новый взгляд на социальный контроль за преступностью, и в частности понимание мизерной эффективности уголовного права, а также теоретическая разработка мер, альтернативных столь жесткому виду наказания, как лишение свободы.[117] Понятно, что в Германии об альтернативе отмененной смертной казни речь не идет.

Помимо резонанса в научных дискуссиях критическая криминология оказала влияние на реальную общественную жизнь. Она выработала различные политические стратегии, которые использовались в противостоянии процессу расширения мер уголовной репрессии, из которых, по мнению немецких специалистов, наиболее действенной оказалась стратегия обращения к здравому смыслу государства. В различных политических кругах стала обсуждаться мысль о том, что традиционные карательные меры к лицам, разоблаченным в преступлениях, иррациональны, дороги и негуманны и было бы рациональнее, дешевле и гуманнее демонтировать традиционный уголовно-правовой контроль и заменить его компенсирующими социально-политическими мероприятиями.[118] К числу практических результатов распространения идей критической криминологии относится внедрение мер, альтернативных лишению свободы, и в частности касающихся предусмотренного законом примирения потерпевшего от преступления с лицом, виновным в его совершении, а также профессиональная подготовка целого поколения социальных педагогов и судей для молодежных судов.