Его сердце, скорее всего, начало биться медленнее, а каждый удар начал отдавался глухим эхом в его ушах. Дыхание стало тяжёлым и затруднённым. Вице-спикер едва мог стоять на ногах. Он чувствовал, как силы покидают его. В зеркале ванной мы увидели его отражение – бледное лицо, покрытое каплями пота, глаза с сузившимися зрачками, наполненные страхом и болью.

Внезапно его сознание начало затуманиваться, и реальность смешалась с галлюцинациями. Ему показалось, что в комнате появились невидимые существа, преследующие его. Он начал паниковать, пытаясь отбиться от них. В приступе бреда он начал срывать с себя одежду, пытаясь избавиться от воображаемых врагов. Он бегал по номеру, наталкиваясь на мебель, размахивая руками и кричал в пустоту.

Последнее, что он попытался сделать – позвонить в службу спасения, но телефон выпал из его дрожащих рук. Каждый вдох давался ему всё труднее, мышцы начали подрагивать от слабости. Он упал на пол, чувствуя, как его сознание постепенно затуманивается. Мир вокруг становился всё более размытым и нереальным.

Мы молча наблюдали как наш объект начал потерять сознание. Вот он споткнулся об невидимую преграду и упал на пол. Его начала бить последняя смертельная конвульсия, не прошло и пяти минут как его сердце остановилось. Я ухмыльнулся и посмотрел на секундомер своих часов. Весь процесс, от начала первых симптомов до смерти, занял всего около часа.

На следующее утро, новость об его внезапной смерти потрясла администрацию президента Америки и общественность, оставив множество вопросов без ответов.

Новак сидел, опустивши взор, словно собирался с мыслями. Его правая рука нервно теребила колено, а левой он пытался ее унять. Наконец он поднял затуманенный взор и медленно закрыл глаза. Сейчас перед нами сидел уставший, средних лет человек, обремененный обязательствами и разбитый событиями последних дней. Вдруг он резко поднялся и быстрым шагом приблизился к видеокамере, переставив ее ближе к креслу.

Он, не торопясь устраивался в своем уютном кресле, а мы, стиснув зубы от напряжения, впитывали эту новую и страшную по своей сути информацию. Это была последняя исповедь убийцы, приговоренного к неизбежной смерти. Череда событий напоминала мне сейчас старый американский фильм «Седьмая миля».

Игорь Новак, сидя перед нами, напоминал мне главного героев фильма «Зеленая миля» – Майкла Коффи. Мне сейчас казалось, что Игорь как и герои «Зеленой мили», столкнулся с неизбежностью своей участи. Он, как Майкл Коффи, нёс в себе глубокую рану, которую не могли излечить ни время, ни обстоятельства. Его смирение перед судьбой и попытка объяснить свои действия делали его трагической фигурой, чья исповедь была не просто рассказом о событиях, а последним криком души.

Когда он снова начал говорить, его голос был полон горечи и печали, но в нём также звучала непоколебимая решимость:

– Вы думаете, что я чудовище?!, – вдруг начал он, ухмыльнулся, достал мятую пачку сигарет и закурил. Дым от дешевой сигареты медленно заполнял комнату, создавая атмосферу густой, удушающей неопределенности. Игорь, сидя в своём кресле, сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым изо рта. Тонкие струйки табачного дыма сначала поднялись к потолку, а затем начали лениво рассеиваться по комнате. Затем продолжил,

– И, возможно, вы правы. Но позвольте мне рассказать вам, как я дошел до этого момента. Это может не изменить ваше мнение обо мне, но, возможно, поможет понять.

– Это была первая наша ликвидация. И начали мы ее с видного политического лидера моей страны. К моему удивлению, эта акция не оставила в моей душе ни разочарования, ни сожаления. Далее все пошло по накатанной колее. Мы гонялись за целями, которые указывал нам президент по всему миру. Африка, Европа, северная и южная Америка, не забывая о латинской, средний и ближний Восток. Единственное место, где мы не были с элиминациями, это Индокитай.