Иногда, когда пробегаю мимо разрушенных зданий, в мои легкие врывается запах сырости и плесени. Влажность, которая накопилась за долгие месяцы, проникает в каждый угол, оставляя после себя затхлый, тяжелое зловоние.

Но даже в этой темноте и разрухе есть проблески жизни. Порою ветер приносит свежие ароматы диких трав и цветов, которые пробиваются сквозь асфальт и руины. Эти нежные нотки лаванды, полевых цветов и, возможно, даже цветущих акаций или липы наполняют воздух тонким ароматом надежды и возрождения.

Я бегу и остывший ночной воздух постепенно становится прохладен и свеж. Он врывается легким бризом и несет в себе слабые запахи из пригородов, где жизнь постепенно возвращается в нормальное русло. Эти ароматы смешиваются с остальными, создавая сложную и противоречивую палитру надежды, которая сопровождает меня на каждом шагу.

Остатки еды и пустые стаканы от кофе жалко маячили на моем письменном столе. Сергей, Надежда мило улыбались друг другу и о чем-то оживленно беседовали, словно не было тех пяти минут страха, боли и унижения.

– Ну что? Как вы тут без меня? О, я вижу вы уже подружились? – съехидничал я, валясь в одиноко стоящее в углу старое кресло.

– У вас из еды, хоть что-нибудь осталось или мне надо снова идти в пиццерию?

– Обижаешь, Кэп? Мы взяли и на твою долю и пиццу и кофе, два стакана. Держи! – Сергей наклонился к письменному столу и как волшебник достал, словно из ниоткуда две коробки с сицилийской пиццей и два стакана с теплым еще кофе.

– Слава, ты пока поешь, мы тебе мешать не будем, – мило улыбнулась Надежда

Вокруг моего письменного стола собрались заговорщики, ни дать ни взять картина Рембрандта «Заговор Клавдия Цивилиса». Мы сидели в полумраке, освещенные лишь оборванной еле живой настольной лампой с порванным абажуром и тусклым светом экрана моего нетбука. Бутылка рома, которую я держал в руках, отбрасывала дрожащую тень на стену и со стороны казалось, что я овладел мечом древних викингов – батавов. Что это было нашим символом союза и неразгаданной тайны, мне было все равно, главное сейчас загружалось из всемирной паутины интернета.

Взгляды каждого из нас были прикованы к экрану, в котором отражались лишь две коротких записи, написанные в волнении и безысходности и спрятанные на просторах «даркнета».

– Что это? – Надежда прижалась ко мне ближе, её глаза, словно большие тёмные озёра, заполнились страхом и растерянностью. Она крепко ухватилась за мою руку, её дыхание стало тихим и прерывистым.

– Кажется, данные частного файлообменника и пароль к нему – прошептал я, чувствуя, как кровь стучит в висках.

– Твой отец нашел надёжный частный файлообменник и зарегистрировал новый аккаунт, используя временную почту. Убедившись, что все настройки безопасности активированы, он загрузил файлы. Эти файлы закодированы сложным шифром, который он где-то взял, а может быть, разработал самостоятельно. Но как я вижу, каждая строка кода, каждый байт данных реально спрятаны за множеством слоёв анонимности и защиты.

– Ой, все так сложно! – она трепетно смотрела на меня и приобняла за шею,

– Дай я тебя поцелую, мой герой! – и она нежно чмокнула меня в небритую щеку, покрытую двухнедельной щетиной. Внутренняя дрожь влетела в меня огненным смерчем желания.

– Ну и как мы это расшифруем? Даже не представляю себе, что там может быть? – голос надежды дрожал от нетерпения и милого детского любопытства.

– Не знаю! Может быть все что угодно. Например, документы, фотографии. Не имеет смысла угадывать, сейчас все узнаем.

Я упорно смотрел на экран монитора, файлы были закодированы и в данный момент не представляли собой никакой ценности. Я просто не представлял, что мне с этим богатством делать. Но внутренний голос подсказывал, что за этими шифрами скрывается нечто важное, возможно, даже опасное.