– Э-эх, не надо мне злата-серебра, – полушутя-полусерьёзно вздохнула Арина, – если б он хотя бы квартиру имел!

А вышла замуж Арина за кругленького, с преждевременными залысинами делового парня, представительную внешность которого дополнял внушительных размеров портфель-дипломат. Сей товарищ отдавал все свои силы и время на комсомольской ниве, служил в обкоме ВЛКСМ. Папаша его и вовсе был секретарём горкома партии. Свадьбу пировали в загородном отеле «Турист», стол был накрыт на сто пятьдесят кувертов, в подарок от родителей жениха молодые получили ключи на розовом бантике от двухкомнатной квартиры на Набережной с полным набором мебели.

Зоя играла роль свидетельницы со стороны невесты, слегка перепила французского золотого шампанского, то и дело пускала слезу, словно прощалась с Ариной навек. Улучив момент, спросила:

– Ариш, как же ты так сумела? Я даже ничего не заметила. Когда успела?

– Не надо спать, Зоенька, жизнь коротка, – хохотнула подруга.

Она схватила своего свежесуженого за шею, развернула от дружка-собеседника, смачно поцеловала в губы. Затем бросила, наклонилась к Зое и, утирая брезгливо салфеткой губы, прошептала:

– Тьфу! Никакого сравнения с Игорьком!..

Зоя стала жить в комнате одна. Арина специально для этого пока не выписывалась из общежития. Она и в гости заглядывала частенько, благо, общежитие стояло рядом с институтом. Бывала изредка у Арины и Зоя, когда мужа-комсорга дома не случалось – как-то не глянулся Зое сей лидер молодёжи. Не особо восторженно отзывалась о супруге и сама Арина. Лишь гордилась своими двухкомнатными апартаментами, да всякими видаками, музыкальными центрами, холодильными барами, сервизами. Хотя, на взгляд Зои, в квартире подруги было неуютно, мрачно, загромождено.

Однажды вечером, когда Зоя, спасаясь от раскалённой радиаторами атмосферы в комнате, в одних трусиках валялась с учебником на кровати, раздался дробный стук. Она накинула воздушный халатик, отперла. За дверью стоял смущённый Игорь.

– Можно, по старой памяти?

На улице дождило, и мокрое лицо Игоря выглядело заплаканным. Зоя обрадовалась, ойкнула, распахнула дверь настежь.

– Где же ты запропал? Заходи скорей, раздевайся.

– Совсем? – неловко пошутил Игорь, спохватился. – Прости, я в последнее время поглупел.

Он снял куртку, предварительно вынув из внутреннего кармана бутылку «Рябины на коньяке». Только теперь Зоя разглядела – гость слегка подшофе. Хотела выговорить, но сдержалась. Принялась суетиться, по прежней привычке накрывать сразу на стол. Игорь сидел сбоку на стуле, болтал о том о сём, порой замолкал и, замечала Зоя, взглядывал и взглядывал на постель Арины…

Вдруг, оторвавшись на секунду от дела (она как раз, склонившись над доской, тоненько строгала пошехонский сыр), Зоя перехватила жаркий взгляд Игоря. Он, странно прищурив свои карие глаза, уставился куда-то ниже её подбородка. Ах ты Господи! Она совершенно забыла про лёгкость своего одеяния, про капризность верхней пуговички, то и дело ускользающей из петельки, про бесстыдство своих весомых молочно-белых с голубенькими прожилками грудей, так и норовивших открыться полностью, вплоть до тайной родинки, во всём своём великолепии чужому взору.

Зоя вспыхнула, выпрямилась, задёрнула халатик, пролепетала что-то про дурацкие пуговицы, про жару в комнате, засуетилась было переодеться, но Игорь перехватил её за руку, удержал, умоляюще дрогнувшим голосом попросил:

– Не надо, Зоенька. Так – хорошо.

Целых полминуты колебалась Зоя: мириады мыслей пронеслись в голове – предчувствие важной перемены в жизни, боязнь ошибки, стыд грядущего, горечь прошлого, сладкая радость, любовь и вина.