– Я, Ваня, хорошего человека за версту чую! – И если кто-то был рядом, обязательно представлял его как своего «крестника». Огурцов и сам стал человеком-легендой, одним из тех, кто составил суть и соль кубанского земледелия, многие годы руководил водохозяйственным комплексом края, а по сути создавая его с нуля. У нас еще будет возможность поговорить об этом человеке и его влиянии на судьбы других, в том числе и Трубилина. А пока вернемся в то время, когда страну только-только возглавил Никита Сергеевич Хрущев, неуемный реформатор практически всего сталинского наследия, в том числе и такого важного, как сельское хозяйство.

В отличие от молчаливого и замкнутого Сталина, он был чрезвычайно разговорчив, старался дойти до сути трудностей и часто видел их не по докладам снизу (тем более оперативным сводкам НКВД), а по своим собственным наблюдениям. Непривычно много стал ездить по стране, часто забираясь в такую глубинку, где все как на ладони – и реальное состояние жизни колхозников, и степень их усердия, а главное – конкретная способность села в обеспечении продовольственным сырьем населения огромной страны, только-только отходящей от страшной войны.

Очень многое из важного Хрущев связывал не только с техническим переоснащением сельского хозяйства, но и рациональным использованием машинно-тракторного парка для подъема общей производительности труда в союзном хлеборобстве, где Кубань занимала одно из ведущих мест.

Иван добыл-таки брошюру, цитатами из которой оперировал Огурцов, и прочел ее с карандашом в руках от корки до корки. Это оказалось одно из первых программных выступлений Хрущева на совещании секретарей ЦК компартий союзных республик, председателей Советов Министров, секретарей обкомов и крайкомов, председателей крайисполкомов и руководящих работников сельского хозяйства, состоявшееся в Москве 10 августа 1953 года. Заметьте, весьма знаменательное время, а чуть ниже поймете почему.

Зал в Большом Кремлевском дворце был переполнен, но, если говорить откровенно, мысли и чувства делегатов, гостей, всех без исключения участников того совещания раздваивались между двумя тревожными проблемами, где основную тему, ради которой собрались, перекрывала все-таки другая, та, которая месяц ранее взволновала население всей огромной страны.

Внезапно был арестован Лаврентий Берия, заместитель Председателя Совета Министров СССР и глава всей правоохранительной системы. Это, в сущности, подрывало представление о столь часто декларируемой монолитности Политбюро и вызвало немалое беспокойство не только в партии, но и среди самых широких народных масс.

Вопросов возникало много, но Хрущев, взойдя на трибуну, коротко отмел их от обсуждения, убежденно сказав:

«Берия – давний и разоблаченный сегодня враг Советского Союза. Идет следствие… Я многого тоже не знаю. Давайте подождем результатов расследования, которым заняты наши лучшие юристы, а пока обсудим насущные проблемы производства продовольствия. Это важно, поскольку в сентябре мы собираемся созвать пленум ЦК на тему: «О мерах по развитию сельского хозяйства», а сейчас хотим обменяться мнениями, прежде всего послушать вас.

Ваши замечания, предложения необходимы, чтобы как можно предметнее подготовиться к Пленуму. Он наметит основные пути развития нашего села на ближайшие годы. Ну, и конечно, перед этим необходимо выслушать и понять позицию ЦК по этому поводу. Тем более что к разговору на Пленуме все мы должны основательно подготовиться. Скажу прямо, вопрос имеет судьбоносное значение…»

Заняв должность главного инженера Гулькевической МТС, Иван Трубилин особое внимание обратил как раз на то место в докладе, где Первый секретарь ЦК КПСС заостряет внимание на качестве выпускаемой техники и использовании ее в практической работе. Там оказалось многое из того, с чем нельзя было не согласиться. Особенно касаемо тяжелых машин: гусеничных тракторов, комбайнов и прежде всего новинок, самоходных. Прямо по тексту Иван подчеркивает хрущевские слова: