Я так резко встрепенулся и соскочил с кровати, что не смог устоять на ногах и рухнул, запутавшись в пододеяльнике. Глотку сковала невидимая сила, но как только я смог справиться со страхом, так сразу заголосил что было мочи.

Бабушка вбежала в мою комнату, включила свет и бросилась мне на помощь. Она была в длинной, хлопчатобумажной сорочке, с растрёпанной копной волос на голове и осоловелыми глазами, от чего я поначалу опять испугался, но вовремя взял себя в руки.

– Слав! – взволнованно пролепетала женщина. – Что стряслось? Кошмар приснился, аль покусал кто?

– Лицо! – только и смог вымолвить я. – В окне! Лиц…

Снова выглянув на улицу, я увидел только темноту. Никакого лица там и в помине не было, но в памяти чётко отпечаталось испугавшее меня видение.

– Ли-ицо, – недоверчиво протянула бабушка. – Да брось, Слав. Может, собака какая пробежала… Хотя, молодёжь нынче шальная пошла, возможно, кто и забрался в огород. Ух, если узнаю!

– Да ладно, Ба, – потирая шею, устало проговорил я, – всё в порядке. Вдруг, мне и вовсе это показалось.

– Ляжешь со мной?

– Че-его? – удивлённо фыркнул я.

– Твой отец, бывало, засыпал только под моим крылом, когда его беспокоили кошмары, – улыбнулась бабушка. – Он боялся грозы и всегда спал рядом в непогоду… Правда, будучи в твоём возрасте, всё же ночевал в этой комнате, хоть и не переставал бояться.

– Потому что в этом и заключается мужской характер. Спать с бабушкой в семнадцать! Надо же такое придумать.

– Ну, тогда спокойной ночи, Слав, – хитро прищурив глаза, сказала бабушка.

– Спокойной ночи, – в ответ улыбнулся я.

      Странно, что отец упомянул о том, что мне следует наладить с ней отношения, ведь между нами не оказалось даже намёка на барьер непонимания.

      Поправив постельное бельё на кровати, я улёгся удобнее. Побороть желание снова вглядеться в темноту на улице оказалось сложнее, чем я предполагал, но я справился с наваждением, ибо знал, что точно не усну, если взгляну на окно хоть единожды. Закутавшись в одеяло, словно в лаваш, мне всё-таки удалось успокоиться, и через какое-то время я сомкнул потяжелевшие веки и уснул.

***

Утро нового дня выдалось ясным и солнечным. До отвалу насытившись сочными, румяными блинами с душистым вареньем я отправился на прогулку.

Дом бабушки хоть и казался хлипким и осевшим, растения в саду всё равно придавали ему жизни. Перед хибарой, как и у многих, здесь располагался палисадник, вот только напоминал он больше лес, чем сад. Берёзы и сосёнки, служившие оградой от пыли с дороги, вымахали почти шесть-семь метров в высоту. Между ними, раскинул шипастые ветви шиповник, а за живой изгородью ягодными ароматами дурманили обоняние клубника и земляника.

Асфальтированная лента вела прямо, я решил осмотреть местность, не сворачивая с единственной очеловеченной дороги. Хотя, назвав её очеловеченной я, конечно, погорячился. Асфальт был ужасно неровный, растрескавшийся, а местами, будто даже вырытый.

Дойдя до магазина, я заметил кучку ребят – парней и девушек. Они были разных возрастов, одеты по-простому, парни, видимо, любили обычные спортивки, отдавая предпочтения найкам и адидасу, уверен, брендами тут и не пахло. Их было одиннадцать. Одиннадцать разномастных деревенщин, споривших о какой-то ерунде. Как я мог пройти мимо?

– Приветствую, честной народ! – подходя к ним и чуть склонившись, громко поздоровался я. – Примите меня в тайное вечере?

– О нём я и говорила, – раздался знакомый голос, и я заметил девчушку в поношенном сарафане. – Новенький.

– Чего сразу новенький? – хмыкнул я. – Хотите, тоже калоши надену? Или что надо сделать, чтобы вписаться в ваш коллектив?