Бессоновы миновали ряд помещений.

– Да тут настоящий лабиринт! – восхитилась Инга. – Каким чудо ты здесь не плутаешь?

– Это пока в новинку. К концу рейса тебе будет казаться, что места чертовски мало. И ничего нового не осталось.

С этими словами он надавил на светящуюся синим кнопку рядом с металлической дверью с круглым окошком и маркировкой J6, выполненной чёрной краской на белом квадрате.

– Прошу! Лучший вид в городе! Дамы вперёд, – пафосно развёл он руками.

– Ну, уж нет. Я за тобой, – не поддалась на провокацию Инга.

Очередное помещение.

Если подумать, то пространство тут везде сходное. Различие лишь в размерах – чуть больших или чуть меньших. Все палубы как близнецы. Всё гладкое, обтекаемое, без острых углов.

– Ты это уже делал?

– Сотню раз. Расслабься.

Очередное нажатие на очередную кнопку и из стен выдвинулись капсулы со скафандрами. Во прямо так и висели, словно пиджаки на вешалках в обычной гардеробной.

Дядя дотошно перепроверил все крепления и воздуховоды, после чего надел шлем на голову сначала Инге, потом – себе. Жестом показал, что включает связь.

– Приём! Как слышно?

– Отлично.

– Топаем к выходу. За мной.

Белый коридор походил на чрево членистоногого длинного червяка. Они остановились перед преградой, кажущейся непреодолимой, но она легко раздвинулась, и Инга почувствовала, что не может дышать от ужаса и восхищения одновременно. Было такое чувство, будто она стоит у края обрыва, только внизу не густая чернота – а сверкающее великолепие звёзд.

Алмазное сияние окружало их повсюду – вверху и внизу, справа и слева. От яркого света веяло прохладой, хотя это, конечно, лишь её фантазия. Инга понимала, что всё это только иллюзия, но иллюзия была яркой.

Они стояли прямо на платформе. Ничто более не отделяло их от бесконечной бездны.

– Боже мой! – ахнула она восхищённо.

А потом увидела, как дядя разворачивается к ней.

Лицо его за прозрачной преградой выглядело чуть взволнованным, но поняв, что восклицание вызвано лишь положительными эмоциями, он в очередной раз улыбнулся.

– Ну? Готова полетать?

– Нет…

– Летим.

Словно не было ничего естественней, чем шагнуть с корпуса корабля в пустоту и… поплыть рядом, будто в невидимых волнах.

Поплыть или полететь? Как описать состояние того, что на земле попросту невозможно?!

– Давай за мной! Это здорово. Не будь трусихой, Инга. Прыгай! Я поймаю.

Удостоверившись, что ничего страшного с дядей не происходит, что он по-прежнему плывёт неподалёку от корабля и, кажется, контролирует процесс, Инга последовала его примеру.

Чувство реальности покинуло её. Всё ощущалось как в счастливом, иррациональном сне.

– Дай руку, – потребовал дядя.

Это было смешно. В перчатках скафандра их пальцы казались раздутыми сардельками. Очень неуклюжими.

– Га счёт три? Раз. Два. Три!

Он оттолкнулся от края, и полетели прямо вперёд, туда, в скопление звёзд.

Они по-настоящему летели! И было некуда падать. И это ощущалось, как полная свобода!

Вокруг всё сверкало. Где-то сияло туманности, горели сигнальные огни крейсера, чьи очертаний смутно угадывались в силовом поле.

Ничего более приятного и ничего более пугающего, чем это парение в свободном падении рядом с кораблём Инге испытать ранее не приходилось.

Дядя ни на секунду не отпускал её руки. Она чувствовала его крепкие пальцы, твёрдую ладонь даже через толщину скафандровой перчатки.

– Возвращаемся! – скомандовал он, переключая режим на браслете.

Когда Инга сделала тоже самое, их словно засосало в воронку огромного пылесоса. Ощущение невероятное! Скорость движения была много быстрее, но неприятным это назвать нельзя.