– Кочерёг! – подала голос Катя.

– Да каких "кочерёг", – возразила Таня.

Минут 10 препирались и пытались склонить треклятую кочергу, но не получалось. До четырёх получалось, а больше нет.

– Так, хватит! Пиши "кочерг", и дело с концом, – решил закончить дискуссию Мочловин.

– Да ни в жизни, – отрезала раскрасневшаяся в пылу спора Таня.

– Что такое? Бунт? – выкатил глаза Сергей Михалыч.

– Я н-н-не могу. Это против правил… – в голосе Тани послышалась неуверенность.

– Смоги! – уже почти орал Мочловин.

Катя тихонько передвинулась к выходу.

– Не смогу, – упорствовала Танюша.

– Это что? Выпад?! – угрожающе заревел Мочловин.

– Нет. Но я так не буду.

– Будешь, тварь! – Мочловин зарычал и сделал шаг к Тане.

Катя оторопело созерцала драму.

– Как Вы смеете так со мной разговаривать? – в голосе Тани прорезался металл.

– Очень даже смею, – Мочловин сделал ещё шаг и левой рукой схватил кочергу, что стояла у печки.

Катя взвизгнула и выпорхнула за дверь. Таня невероятно расширила глаза и открыла рот, чтобы закричать. Мочловин взял кочергу в обе руки. Подойдя к Тане, он приставил кочергу к её горлу, опрокинул её на стол и начал душить. Таня извивалась под ним, но он держал её локтями и коленями. И давил, давил, давил. Глаза Тани закатились, дыхание прервалось. И в этот момент в редколлегию ворвались Катя и двое счетоводов. Крепкие парни оттащили Мочловина от задыхающейся Тани. Дали по почкам. Сергей Михалыч осел на пол.

На полу он просидел до приезда милиции. По заявлению Кати его отвезли в отделение. Туда же прибыла из травмпункта оклемавшаяся Таня и тоже написала заявление. Мочловина отвезли в Бутырку. Через три дня его вызвали на допрос. На полу у стены кабинета лежал архив "стенушки". Мочловин удивился.

– Вы редактор? – с порога спросил следователь.

– Да…

– Отлично! Так и запишем.

Ничего не понимающий Мочловин расписался в протоколе с одной строкой. И был удалён в камеру. Через неделю был суд. И судили его не за Таню, а за стенгазету, в которой он восхвалял врагов народа: Бухарина, Зиновьева, Тухачевского и пр. Суд был скор и суров. Аргументы насчёт того, что восхваляемые на тот момент занимали высокие должности, не работали. Хвалил врага народа? Получи 15 лет. Катя с Таней получили по 10.

Мочловин передёрнул плечами и продолжил приём пищи.

01 005

Начало второй недели ознаменовалось тотальным и, елико возможно, полным медосмотром, в честь которого отменили прогулки. Мочловина отправили в медчасть последним. Он стоял в коридоре в компании ещё 10 заключённых и тяжело вздыхал. Из всего, что он слышал в Бутырке о ГУЛаг-е, ежедневные медосмотры были самой вопиющей неправильностью. Дойти до лепилы для зека было сложней, чем получить УДО. Даже совместное содержание мужчин и женщин было менее странным.

В коридоре остались двое. Сам Мочловин и десятник Рыбников.

– Михалыч, а ты знаешь, что у тебя фамилия английская? – внезапно спросил Рыбников.

– Почему английская? – свопросил на вопрос Мочловин.

– Ну, как… вот смотри… три слога. Моч. Ло. Вин. Так? – загнул пальцы Анатолий.

– Да.

– Это русская транскрипция английских слов: "much", "low" и "win". Что значит: "много", "небольшой", "выигрыш". Много небольших выигрышей! Понимаешь? – самодовольно улыбнулся Рыбников.

– Чушь! – отрезал Михалыч.

– Ты как на воле с бабами? – невпопад спросил Рыбников.

– Да нормально…

– Много у тебя их было? – уточнял Анатолий.

– Нормально…

– Вот! С бабами тебе везло. Это малые выигрыши, а то, что сюда попал, – стратегический твой проигрыш! – назидательно поднял палец Рыбников.

– Рыбников! – сквозь закрытую дверь закричал доктор. Мочловин, оставшись одни, почесал в затылке и крепко задумался.