– Спаси вас Господь, батюшка, что меня, старую, вспомнили! И вас тоже с нынешним праздником!

– Вот и неделя Страстная настает, а за ней и Пасхальная. Святые дни, матушка!

– Да, батюшка, святые. Только и думаю как мне, немощной, в Церковку -то выбраться.

– Так со мною доедите, матушка, хоть дорога нынче не легкая.

– Ох, помоги вам Господь, батюшка! Для меня это большое утешение.

– Да, бедно-то вы живете, Дарья Ивановна, – сказал Иван Сергеевич, оглядываясь вокруг.

– А ты попей чайку, родимый, не побрезгуй, горячей чечевички похлебай. Стол, конечно, не богатый, прошу прощеньица.

– Да я не к тому, Дарья Ивановна. Изба у вас очень уж ветхая – ветер так в щели и гуляет и крыша наверное во время дождя течет.

– Что и говорить, батюшка. Давно уже в доме нет хозяина. Сына-то восемь лет назад как не стало, а мужа и того больше. Прости, что жалуюсь – Бог милостив, не оставляет меня, грешную. И люди находятся добрые, помогают кто чем может в моей немощи. Дрова пока есть, слава Богу, печку топлю, на печи греюсь. Только по утрам уж больно зябко бывает, как печь остывает. Прости, голубчик, что жалуюсь.

– Одиноко вам здесь, наверное, бабушка?

– Бывают, заглядывают ко мне люди добрые. Даже козочка моя Белочка утешает, четыре курочки есть да петушок. И кот Пушок ко мне прилезает на печь погреться. Все-таки не совсем одна я. Да и Господь наш со своей Матушкой и со своими угодниками близко, всегда могу с ними побеседовать.

– Ох матушка, переходили бы вы к нам с Евдокией Семеновной и с Полюшкой жить!

– Что ты, голубчик, стесню я вас! Да и какой от меня, старой, прок? Хозяйства уже не могу вести. Веточек для Белочки и то не хватает сил вдоволь запастись. Огород помаленьку веду, да и то с горем пополам.

– Не для телесной пользы вас зову я к себе, матушка, а для душевного спасения. Благословил меня на то батюшка. Вы Полюшку мою болезную только в своих молитвах помяните, да покойную мою матушку, уж больно я перед нею виноватый. Собирайтесь, собирайтесь, матушка. Евдокия Семеновна вас в избе уж дожидается. Найдется и для вас местечко.

– Спаси тебя Бог, батюшка! – воскликнула Дарья Ивановна. – И всю твою семью! Простите меня, старую. Всю жизнь вас в молитвах поминать буду!

Вот и стала Дарья Ивановна жить в семье Ивана Сергеевича. Живет, утешается. С Евдокией Семеновной и с Полюшкой общается. А Полюшка как увидела ее в первый раз, так засветилась вся от счастья и воскликнула: «Бабушка, бабушка к нам пришла, Дарья Ивановна!»

Наставала Великая суббота.

«Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангелы поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити,» – пел Иван Сергеевич, поправляя лампады перед начищенными до блеска иконами. А Евдокия Семеновна с Полюшкой ему подпевали. Полюшка еще лежала на кровати, расслабленная от болезни.

– Как бы я хотела, матушка, на праздник поправиться! В церковь вместе с вами сходить, причаститься на Пасху. И тебе, матушка, наверное тоже в церковь хочется пойти, давно ты там не была.

– Бог милостив, Полюшка, – отвечала Евдокия Семеновна. – На все Его святая воля!

И. А. Каверзнев «Светлое Воскресение» 1962 г.р.

Наступило светлое утро Великой субботы. Священнослужители и весь церковный причет поменяли за богослужением скорбно темные великопостные облачения на радостные белые. И дьякон пропел:

«Восста яко спя Господь и воскресе спасаяй нас. Аллилуиа.» – приближалась Великая Пасха.

Иван Сергеевич, Евдокия Семеновна и Дарья Ивановна молились в это время перед образами. И вдруг раздался удивленный голос Полюшки:

– Папенька, маменька, кто это? А свет-то какой белый, просто ослепительный!