В Kalevipoeg встречаются следы почитания небесных светил, луны и солнца, наделенных божественной силой и постоянно сражающихся с силами тьмы. Известна и традиционная для всех народов богиня земли Maaema (Мать-земля). С земледельческим культом связаны и Rugutaja – божество ржи и женских работ, которого считают также богом ветров, впоследствии ставший покровителем города Нарвы и Peko – бог плодородия и пивоварения.

К богам хтоническим (темным, подземным) относятся Hämarik – богиня мрака, по мифу вступающая ежедневно в любовную связь с Койтом – богом зари, рождая смену дня и ночи. Бог леса Metsa isa, Metsik, имеющий власть над скотом, в честь которого весной совершались празднества с песнями и плясками. Его культ очень схож с культом восточнославянского Велеса, при этом последний особенно был распространен на землях, где славяне ассимилировали финские народы, и, видимо, является исконным как раз для них. Воззрения на загробную жизнь у эстов развиты сильнее, чем у финнов. Тела умерших сжигали вместе с сопутствующими вещами, реже практиковалось трупоположение. Похороны сопровождались плачами, причитаниями, пением погребальных песен. Воина, вождя, главу семьи или рода хоронили вместе с оружием и орудиями труда, а иногда вместе с рабами или слугами. По древнему верованию, души умерших покоились на месте их погребения. Загробный мир, по представлениям эстов, состоял из двух царств: небесного и земного. Небесное жилище находится в лоне Укко, куда попал герой эпоса Kalevipoeg, созерцая богов в вечной радости и счастье. Царство смерти, Manala или Tuonela – место, окруженное со всех сторон ужасной рекой, совершенно схожее с землей, с лесами, полями и горами, но лишь в страшном виде, заселенное хищными, дикими зверями. Владыка загробного мира – ни добрый, ни злой Tuoni. Эпос подробно описывает похождения Калевипоэга в царстве мрака. Но хуже всего стать после смерти блуждающей душой, не попадающий в мир мертвых. Так случалось с душами умерших, которым не совершили должного погребения. Последнее представление находит подтверждение в Хронике Генриха, как эсты, потеряв много убитых в битве с леттами, не побежали их догонять, а «много дней они в печали собирали трупы убитых лэттами и сжигали их в огне, справляя похороны по своему обычаю с плачем и пирами».

Доктор Ф. Р. Крейцвальд в свое время записал космогоническую сагу, в которой «дедушка», творец мира и героев Ванемуйне, Ильмаринена и Леммекюне, говорит, что он не может уничтожить зло, которое есть мера добра. С другой стороны, властитель загробного мира совершенно не касается злых существ. Вследствие этого древний эст не чувствовал своей зависимости от высших сил.

Территория южнее расселения эстов, долина р. Гауи, нижнее течение Даугавы и Северная Курземе еще в начале нашей эры была балто-финским пограничьем со смешанным населением. Только к X веку здесь сложилась яркая своеобразная археологическая культура дивов, испытавшая сильное влияние балтов.

Свое имя Ливония получила от довольно сильного и многочисленного народа ливов, населявших этот край. Автор Ливонской хроники, изданной в 1578 году, Бальтазар Русов подчеркивает, что ливы «от начала времен были старейшим народом и старейшими жителями этой земли и еще теперь считаются таковыми». Как народ ливы сумели на протяжении веков сохранить себя и свой язык, хотя и оказались к концу XX столетия на грани исчезновения.

Сами ливы называют себя «ливлист», «калами-ед» («рыбаки»), рандалист («береговые жители»). Ливский язык относится к южной ветви прибалтийско-финской группы финно-угорской языковой семьи. Ближайшие родственники ливам по языку – эстонцы. В эстонском языке ближе всего к ливскому находятся южные говоры. По мнению финских и эстонских исследователей, ливский язык одним из первых выделился из общего финского языка-основы примерно в первые столетия нашей эры. По данным Информационного центра финно-угорских народов, в наше время ливским языком как родным владеют в совершенстве менее 10 носителей, около 40 человек лишь с трудом могут на нем изъясняться. В общей сложности примерно 230 человек считают себя ливами.