– Где же он пропадает?

– С друзьями своими, стервец, будь они не ладны. Уже три дня дома не ночует. Я слышала, что он с друзьями живёт в доме у Макара Сироты. У Макара родителей нет, изба пустует, вот они и обсуждают там свои дела по управлению своими владениями, а попутно пьянствуют и дебоширят. Не знаю уже, как их унять. Костя Новоторжанин, до чего уж скромный парень, и то не смог их образумить. Не знаю, может хоть ты, Святослав, сможешь его наставить на истинный путь.

– Я попытаюсь, – отвечал Вольга, – только знать бы ещё, где этот Макар Сирота живёт.

Амелфа Тимофеевна объяснила Святославу, как найти нужный дом, и хоть Людин конец он знал плохо, но очень быстро сыскал избу. Уже издалека Вольга услышал громкое пьяное пение и пошёл на звук. Дверь в избу была не заперта, и любой желающий мог сюда войти. Внутри пахло брагой и дёгтем. Пройдя в горницу, Святослав увидел около тридцати пьяных мужчин, с ними были и пьяные девицы, дочери охотников из Людина конца. У дальней стены избы на возвышенной лавки, словно на троне, сидел юный Василий-старшина, на коленях у него сидела какая-то молодая, немного пьяная девушка, обхватив его за шею.

– Чего надо, хлопец? – прорычал какой-то мужичок, который, видимо, и был хозяин Макар Сирота.

– Циц, – властно проговорил Василий, – утихни Макар, к нам вернулся наш брат. Это Святослав Вольга, мой названный брат, я обращён его отцом в веру Перуна и Симаргла. А ну-ка, Глаша, отойди.

И девушка, шатаясь в разные стороны, встала с колен Василия. Сын Буслая поднялся с лавки и заключил друга в крепкие богатырские объятия.

– Вина нашему брату, – велел он, – отведай, Святослав, вино хорошее, купец один из Булгарии привёз. Вёз, видимо, для дружины, но чем мы хуже?

Вольга взял ковш и весь его осушил. Вино действительно оказалось очень хорошее, знатное.

– Знакомься, жена моя, Глафира, – проговорил Василий, указывая на красавицу, которая минуту назад сидела у него на коленях, – дочь этого, как его….

– Хомы Пескаря, – отвечала девушка.

– Точно, его дочь.

Василий едва стоял на ногах и восстановил равновесие только тогда, когда положил руку на плечи девушке.

– Когда же ты успел жениться, Вася? – спрашивал Святослав.

– Да это дело не хитрое. Приглянулась мне девица, и вот она уже моя жена. А с Хомой я как-нибудь столкуюсь. Он меня знает, и поперёк моего слова не пойдёт.

Василий отпустил свою жену и уже вместе с гостем, положив руку на Вольгу, побрёл на своё место и усадил рядом с собой друга.

– И что, сильно ты любишь, Глафиру? – спрашивал Святослав.

– Люблю, наверное. Хотя, какая разница. Народец здесь глупый. Увидели во мне силу, сами стали мне дань нести, хоть я и не просил. И мясо понесли, и шкуры, и золото, и дочерей стали мне своих сватать, и рабынь дарить. Я же хотел, как лучше, чтобы люди были свободны, чтобы жили для себя, но, видимо, прав Чурила, им порядок и твёрдая рука важнее любой свободы. Что ж, если они такие дураки, буду пользоваться тем, что они мне дают. В конце концов, я это заслужил, я же знать. Что же ты не пьёшь, друг мой?

– Я только с дороги, Вася, – отвечал Святослав, – я первый день в городе, мать ещё на меня не насмотрелась, надо домой трезвым явиться. Да и тебе я бы не советовал так злоупотреблять. Ты – боярин, не забывай этого. Ты – благородный, а пьянствуешь в компании такого сброда.

– Да, я боярин, – поднялся с места Василий, – А бояре делают, что хотят!

– Сядь, сядь, не горячись, – чуть ли не силой усадил его Вольга.

– К тому же, я пью только благородные напитки, как учил меня отец. Просто время свободное выдалось. Скоро снова на дело пойдём. Разбойников бить. Повадились тут какие-то в лесу, купцам и охотникам покоя не дают. Пойдёшь со мной, брат? Надо их как-то выследить, а у тебя-то, я знаю, нюх теперь волчий.