Для ответа на этот вопрос придется посмотреть, что же нам открылось в душевной беседе.

А открылось нам следующее. Во-первых, мы прекрасно видим и осознаем все, что содержится в нашем сознании. Это отчетливо проявляется в том, как мы говорим и как голосом выделяем все значимые слова и придаем им смыслы.

Во-вторых, понимая, что эти значимые слова есть имена тех образов, что открываются за ними, мы должны признать, что это особое звучание мы не просто извлекаем из голосовых связок. Мы берем его из содержания самого образа, пропуская его сквозь свое тело, которое и звучит соответственно.

Значит, мы видим не только образы, но и их содержание. И даже больше: мы способны прикоснуться к любой части содержания образа, буквально, телесно. Точнее, и созерцанием, внутренним взором, и телом, раз оно меняет звучание.

В-третьих. Сама мысль о том, что к образу можно прикоснуться телесно, непроизвольно рождает вопрос о возможности воздействия на этот образ, как на некую вещь или существо. Пока я могу сказать, что оно возможно, лишь исходя на народных представлений, которые именно так и видят душевные болезни. Научных подтверждений вещественности образов не существует, что лично для меня означает лишь то, что наука заигралась в естественнонаучность, отказываясь исследовать то, что лежит за рамками правящей научной моды.

Но уже одного этого народного подтверждения достаточно для того, чтобы продолжать исследования и проверять эти способы, что для прикладника означает, что надо проверить, нельзя ли убирать содержания сознания именно так, как это видел народ. То есть удаляя или уничтожая их как вещи или существа.

Поэтому есть смысл вспомнить еще раз, а как народ видел то, что мы намерены очищать, и то, от чего намерены очищать.

По народным представлениям, наверное, все болезни так или иначе имели духовное происхождение, то есть должны лечиться хотя бы частично с помощью очищения. Но основными все-таки считались порча и одержимость.

Одержимость или одержание я по-настоящему рассматривать в этой книге не буду. Скажу только, что это не полное название. Полное – это одержание духом. Естественно, чужим и всегда злым.

Дух при этом рассматривается как некое бестелесное существо, имеющее свою волю, сознание и даже речь. Христианство сделало его бесом, попросту зачислив в этот разряд всех духов, кроме библейских ангелов и архангелов. Поэтому сказать «бес» – не сказать ничего, кроме «дух». Иными словами, христианский подход хорош для полного истребления всех духов, но мало что дает для их изучения и понимания.

Народ же различал духов, считая многих из них вредными и всех в той или иной мере опасными и заслуживающими уважения. Некоторых же, вроде дедушки-домового, любил и берег. Так же с опаской, но любовью и почтением относился он и к духам предков, то есть, в сущности, к душам умерших своих родителей и прародителей.

Последнее особенно важно, потому что мазыки считали, что в людей довольно часто вселяются потерянные души, и это тоже может считаться одержанием. Однако рассматривать вселившуюся душу как злого духа просто несправедливо. Мазыки их называли несчастными или заблудившимися душами. И не изгоняли, а помогали освободиться и найти свой путь.

Как я понял, отдать такой случай попу для изгнания считалось неоправданной жестокостью, потому что попы любых одержаний боятся и просто стараются уничтожить присутствие всего непонятного им, как бесовщину.

Но не буду пока обсуждать ни отношение церкви, ни мазыкское понятие об одержании. Одержание душами выходит за рамки моего исследования. Зато одержания, попадающие под понятие порчи, и сама порча помогут нам понять, что такое кресение.