– Николямская… – Санька подобрал давным-давно упавшую на землю табличку и с трудом прочел истершуюся надпись.

– Грамотей, – усмехнулся Мальф. – Николоямская! Надо знать исторические названия улиц.

– Ага, хорошо тебе знать названия. По карте проверяя, – Санька ткнул пальцем в торчащую у Мальфа из кармана туристическую карту Москвы. – Думаешь, я не заметил, что ты ее у маркитантов выменял? Фенакодус, между прочим, мой был, значит, и все, что ты выменял, тоже мое. А ты сам пользуешься!

На претензии мальчика Мальф никак не отреагировал. Впрочем, как обычно. Он сосредоточился на дороге. Улица, по которой они шли, могла таить массу неожиданностей и опасностей. Неширокая, зажатая между низкими, в два-три этажа особняками, она словно сопротивлялась поглощающей город разрухе. Хищный плющ, который в зданиях более поздних построек ломал стены, эти дома посмел только обвить снаружи. Покатые крыши еще сохранили черепицу, и иногда даже казалось, что хозяева покинули жилища совсем недавно.

– Не нравится мне тут, – тихо сказал Мальф. – Почему-то двери все закрыты. Словно кто-то там живет.

Он остановился на секунду у одного из парадных и стал рассматривать дверь. Скорее всего, она состарилась еще до того, как столетия назад над Москвой пролетела огненная катастрофа, уничтожившая город. Дверь красили многократно, краска облупилась, обнажив как минимум пять разноцветных слоев. Узкая металлическая полоса с прорезью и надписью «почта» завораживала своей бессмысленностью.

– А что тут все дома такие низенькие? – поинтересовался Санька. – Москва же столицей была. Тут небоскребы должны быть.

– Предки так говорили – не сразу Москва строилась. Это центр, он лет за двести до войны уже был таким. Таким и остался. И Кремль вон когда воздвигли. А стоит, как новенький. Ну, сам увидишь. А вот Сити, небоскребы эти стеклянные – так их первыми же взрывами покорежило.

Санька даже ничего не сказал, пораженный такой длинной речью. Но потом сообразил:

– Так мы что, в Кремль все-таки идем?

– Идем.

– А зачем?

Но на этот вопрос Мальф не ответил; беседа была окончена.

Мальчик, видя, что Мальфа заинтересовала старая дверь, тоже принялся изучать парадные особняков. Особенно Саньке приглянулась дубовая дверь, на которой чудом сохранился дверной молоток – древний прообраз звонка. Ни секунды не колеблясь, мальчик подошел и потянул за кольцо, решив вытащить его из старых досок. Но дерево, выстояв столько лет, стало тверже металла и не захотело отдавать витую бронзовую финтифлюшку. Санька отпустил кольцо, и оно громко стукнуло по наковальне.

– Ну, какого ты… – рявкнул на него Мальф, но было поздно.

Дверь, скрипнув, открылась внутрь и обнажила черноту прихожей. Оттуда, покачиваясь на массивных ногах, вышла странная фигура. Она состояла из мощных мышц, практически не прикрытых кожей, – словно препарат в анатомическом театре. Фигура была почти человеческой. Но у головы не было лица. На красной роже, похожей на плохо помолотый мясной фарш, тускло светились два маленьких, налитых злобой глаза. Из живота и груди выползало по паре щупалец, оканчивающихся громадными острыми когтями. Одно щупальце метнулось прямо к горлу опешившего мальчика. Санька застыл от ужаса, и только Мальф, рванувший мальчишку за руку, спас его от смертельного удара.

– Сиам, – еле выдохнул Санька.

Чудовище уже потеряло интерес к мальчику и неотвратимо, как смерть, приближалось к Мальфу. Тот, сохраняя дистанцию, стал отступать к дому на противоположной стороне улицы. Уверенный, что добыча не уйдет, сиам ковылял за человеком. Мальф прижался спиной к глухой стене. Санька с ужасом понял, что сейчас от его товарища останется кровавая каша. Поборов страх, мальчик достал нож и стал подбираться к мутанту сзади. А сиам тем временем поднял свое самое мощное щупальце, готовясь к первому и последнему удару.