А с их старшей сестрой Ашат и Яхитой происходило невероятное испытание. Ашат с тремя сыновьями (мал-мала) жила в Буденновске. И, когда Басаев с В. С. Черномырдиным разыграли «Зарницу в больнице», ее вертолетом вывезли в Минводы, а оттуда – в Москву. Она забралась в Испанию, спасая детей от этой беды. Однако родина есть родина – она для этноса нохчи особенное понятие. 6 августа 1996 года, прихватив с собой Яхиту на подмогу, в 14 часов, последним рейсом из Москвы, прибыли в Грозный. И почти сразу оказались в подвале нашего дома, в бомбоубежище, в этом крысином царстве. Кругом – дым, смрад. И шквал огня из всех стволов залпового выхлопа. Это Пуликовский задействовал все, ни на мгновение не умолкая, озверел! Говорят, якобы мстил за сына. Говорят, он получил отдачу за такое рвение: стал главой Ростехнадзора, членом правительства России – заслужил?!

По его вине в ночь с 8 на 9 августа с вертолета шквал ракет и пулеметная очередь прошили дом и мою сестру больную. Через этот ад кромешный я пошел к ним, чтобы похоронить ее там же, во дворе. Временно. А на обратном пути кто-то хотел накрыть меня прицельным огнем миномета, а я, Аллаhом (с.в.т.) оберегаемый, шел, петляя между взрывами. Одна мина, первая – мимо, вторая – мимо, но не далеко, а третья летела прямо на меня. Я по свисту мин и вилял. Третья поразила дерево у корней, а я запрятался – встал между деревом и гаражом. Все, видевшие меня, говорят, закричали: «Убили! Убили!». Мои из подвала выбежали, а я, с ними в обнимку, в подвал влетел. Все плакали… Мы сквозь шквал огня выбрались в Москву.

Через три дня я вернулся в Грозный, точнее, в то, что осталось от него. А квартира – шаром покати: наших вещей нет, даже розетки и выключатели вырваны «с мясом» и унесены. Что вещи, когда и сама жизнь в постоянной опасности? На моей «Волге» везли в Урус-Мартан из Грозного труп моей сестры. Как только выехали за город, где пост федеральных спецслужб, траурную процессию («обшмонав» предварительно), пропустили, а следом застрочил пулемет. Били по «Волге» прицельно – в бензобак метили. Благо, в багажнике у меня лежали две новые запаски. Накачанные, они не пустили пули до горючего, воздух вскружил пули внутри колес. Осталась огромная дыра между бампером и номером.

Такой же траурный путь я проделал в родной Урус-Мартан и из Москвы – сына и сестру отвез. Сначала самолетом до Ингушетии, а там, через пресловутый пост «Кавказ», домой, в Чечню. И там тоже «шмонали». Даже ящики («гробы»). Капризничали, пока не оплатили пропуск.

Пропуск к родным могилам…

Вероятно, Г. Гейне о нас, чеченцах, сказал, что «человек неохотно расстается с тем, что было мило и дорого ему и его предкам, и чувства его втайне цепляются за это прошлое, хотя бы оно было изуродовано и искорежено!» Именно эти чувства, дорогая Петимат, этот вечный зов предков и неистребимая сила духа этноса нохчи издревле нами двигали и двигают…

По-моему, главное для этноса нохчи – свободолюбие, желание жить по Адатам (Уставам) незабвенных реликтовых предков своих. А геополитика, терроризм, желание варваров меркантильных жить и жиреть за счет трудового народа препятствуют им издревле. В этом главное противоречие двух философий, интересов чеченцев. Ведь Чечня – это Эдем природный, как писал, восхищенный красотой ее и живущих здесь людей, Бестужев-Марлинский. Не только он один – здесь все просвещенные русские восхищались гостеприимством (толерантностью) и благородством аборигенов – этноса нохчи. Их мужеством, верностью слову и дружбе, непримиримостью к врагу, завоевателю. Царский генерал Потто писал о «погибельном Кавказе» и бессмысленности войн русских с этим народом. Если правда, что мы потомки хурритов и Шумер, то терроризм славян здесь длится более 35 веков (три с половиной тысячи лет). Ведь в те давние времена хурриты были покорены оружием и создано государство Миттани.