«Гамбургер и кулебяка» – это просто шик, это вершина постмодернизма.

И особенно, – тут она остановилась, повернулась ко мне и, как сказал один из мастодонтов современной словесности, о существовании которого я узнал от Насти в последствии, – «посмотрела на меня растаращено», – особенно, – повторила она, еще раз, повышая голос и поднимая указательный палец правой руки вверх, – советую вам «Сизокрылые вежды», эта повесть сразит вас, как пуля снайпера в тумане.

Я открыл рот, дабы сказать, что туман, скорее всего, делает работу снайпера невозможной, но снова сдержал себя.

– Понимаете, в этой книге есть все, потрясающие описания природы и людей, удивительный и сочный язык, полный изобретательнейших, вкуснейших неологизмов, чего стоит один «алмазный перехруст», я своего кота перехрустом назвала после прочтения этой книги.

А как он описал человеческий страх?

Это же просто гениально, – почти закричала Настя.

– И как же, – вырвалось у меня против воли?

– Представьте себе, главный герой и его подружка прячутся в сыром подвале от бандитов, и вот, Козлов пишет, что они почувствовали леденящий страх, будто кто-то дышал железным, ржавым ртом на их внутренности.

– Да, – ответил я, – ржавым ртом на внутренности, – это действительно креативно.

А как филигранно выстроен сюжет, – это же просто чудо, – продолжала захлебываться в восторге Настя.

Кстати, чтоб вы знали, у нас будет вести курс еще и Прохор Инакиев и Айша Мухаммадиева.

Вы их, вероятно, тоже не знаете, – спросила она с лукавой улыбкой.

Я виновато развел руками, а она начала мне долго рассказывать про языковые открытия последнего романа Мухаммадиевой «Поезд на Москвабад», и про то, что Инакиев открыл новый модус чувственного познания в его романе «Нехудожественные достоинства».

Придя домой, я, как прилежнейший из учеников, сразу сел за выполнение домашней работы.

А задал нам Козлом не больше и не меньше, как написать самостоятельно целый рассказ, или хотя бы, начало рассказа.

Сроку он нам дал две недели, но я не находил себе места от творческого возбуждения и потому начал без промедлений.

Помню, я долго смотрел в экран ноутбука, тщетно силясь родить хоть какую-нибудь мысль для рассказа.

«Возможно, я неправильно подхожу к процессу», – думал я, – «может быть надо поверить Козлову, который убеждал нас, что главное остро начать, а далее от первой строки уже сложится весь рассказ, просто поверить, хотя мне такой подход казался не только нелогичным, но даже и абсурдным.

Я долго колебался, но все-таки начал творить по козловской заповеди.

На удивление получалось довольно лихо.

Меня несло не хуже Остапа на шахматном турнире, и я буквально за полчаса, как на станке, сделал с десяток дебютов, один другого лучше и смелее.

Еще через три часа, этих дебютов, или лучше сказать, зачинов было уже около двадцати, но ни один из них я не знал, как продолжить, чтобы развить до цельного рассказа.

Зачины были самые разнообразные, некоторые на одну-две строки, некоторые – на абзац-два, а некоторые на целый лист.

Среди этих зачинов был один крайне занимательный, для рассказа-антиутопии:

«Судачки а натюрэль

поскорей бордо запей

Эскалопом все зажуй,

А потом иди … куда хочешь» -

сообщала белыми буквами на темно-зеленом фоне, вывеска, взятая в белую рамку.

Другая в золотом обрамлении красными буквами на черном фоне призывала:

«Кушай сушу, пей чинзану,

Когда выпил – закуси,

И добавки попроси».

–«Да, у этого ресторана и взаправду самый эксцентричный интерьер в городе, подумал Николай и сел за черный столик, на котором стояла табличка с надписью:

«Официантку подзывай, но за попу не щипай!